– Я не давлю, – если бы давил, уже давно знал бы все, что от него ждет Кущин для своего гребаного расследования, а так… – Я завтра уезжаю.

– Опять? – Глаша упала на соседний стул. Каждый раз, когда приходится прощаться, сердце ухало в пятки.

– Да. На пару дней.

– Я волнуюсь, Слава, что у вас происходит? Почему ты носишься туда обратно?

– Сам не до конца понимаю, к сожалению.

– А Саша? – в Глаше боролись противоречивые чувства, с одной стороны – жалость к девочке, а с другой, в ее лице женщина обрела такого долгожданного собеседника.

– Саша будет тут, пока все не решится. В Киеве ей может быть опасно.

– Скажи ей это. Она ведь думает, что ты держишь ее тут силой, объясни, что защищаешь, она поймет. Она умная девочка.

– Умная, – Яр встал, кажется, их беззаботный ужин закончился, – пока пусть лучше думает, что держу силой, так безопасней.

Саша промчалась через весь дом как комета, убегая и от неудобных вопросов, и от того, кто их задавал. Душ занял считанные минуты, потом щелкнул выключатель, погружая комнату в темноту, Саша скользнула под теплое одеяло, закутываясь по горло. Продолжать разговор на щекотливую тему она не хотела, и того, что Самарский может продолжить начатое в столовой, опасалась, и, наверное, впервые за множество дней организм был с ней согласен – несколько секунд, и девушка нырнула в первое сновидение.

Снова комната, на полу сидит ребенок, а где-то сзади спорят. Громко, яростно, не подбирая слов и выражений, не заботясь, что у ссоры есть невольный свидетель…

«– Кто он? Думаешь, я не узнаю? Ошибаешься, тварь! Я узнаю. И тогда, я убью его!!! На твоих глазах убью!!! Ясно?

– Ты сошел с ума!

– Это ты сошла с ума, дура! Потаскуха…»

– Тише… – чьи-то руки обнимают, гладят по спине, даже в темноте различим обеспокоенный взгляд, – это сон, только сон…

Да, сон, опять этот, казалось, забытый кошмар. Не задумываясь над тем, что делает, Саша обвила неизвестно когда пришедшего Яра руками за шею, прижимаясь всем телом. Каждый раз, после того сна, ей хотелось иметь возможность сделать так. Доказать себе, что ее одиночество – надумано, что рядом есть человек, к которому всегда можно прижаться… Не важно, отец, мать, мужчина, брат или сестра, просто тот, кому ты небезразлична.

И сейчас Саша была безмерно благодарна Самарскому за то, что он не оттолкнул, не стал ничего выпытывать, сделал вид, что не замечает блестящих на ресницах слез, а просто держал в объятьях, очень медленно и осторожно проводя по спине, отгоняя остатки кошмара. Сам того не подозревая, он сейчас дал ей больше, чем кто бы то ни было.

Яр чувствовал, как тело Саши пробирает мелкая дрожь, как она пытается прижаться еще ближе, будто ее знобит, а вот кожа пылает огнем, обдавая жаром даже его. Он проснулся от тихих всхлипов под боком, не сразу понял, наяву ли это или во сне, а потом сомневался, можно ли будить человека, которого одолевает кошмар, но вытерпеть долго не смог, ей явно было плохо во сне, и по Сашиной дальнейшей реакции Яр понял, что не прогадал.

– Тише, малышка, все хорошо, – тело постепенно расслаблялось, охват ослабевал, Саша пыталась заставить себя отбросить все воспоминания, как ее учили, цепляться за реальность, которую сейчас олицетворял Самарский, – у тебя лоб горячий… Нужно что-то выпить.

– Нет, – Саша снова прижалась сильнее, – просто жарко.

– Малышка… – Яр вновь попробовал отстраниться, с тем же успехом.

– Просто жарко, – в попытках вернуть самообладание, Саша уткнулась в шею то ли похитителя, то ли любовника, давая приказ сердцу и ускорившемуся дыханию успокоиться. Обычно, не получалось, обычно, проснувшись, приходилось хватать баллончик, признавая свою слабость, но может сегодня, может сейчас получится? Вдох-выдох. Это только сон, жуткий, будоражащий, но только сон. И сегодня он уже не повторится. Вдох-выдох. И рано или поздно он перестанет ей сниться. Вдох-выдох. И из памяти тоже сотрется. Вдох. Уже глубокий, спокойный, полной грудью.

– Я завтра уезжаю, – Саша невольно распахнула глаза, – не знаю, точно на сколько. Артем остается. Если ты вдруг решишь поделиться со мной чем бы то ни было, он даст телефон. Мне. Саша, звонить можно мне.

Он не ждал ответа, успел уже изучить некоторые ее повадки. И звонка, в общем-то, не ждал, просто хотел знать, что такая возможность существует, хотя бы гипотетически.

– Где твой ключ? – Дима открыл квартиру сестры, пропуская Самарского вперед.

Он приезжал сюда каждый вечер, но ничегошеньки не менялось: вот уже несколько дней Снежа домой не приходила. Это странно, особенно для человека, который предпочитает уют собственного жилья любому другому месту, это еще более странно, когда рядом с человеком кружит бездна опасностей, виной которым явно не она сама.

– Я оставил его Снеже, – Яр прошел в гостиную, заглянул в ванную, кухню, спальню. Хозяйки нет, но и ничего подозрительного тоже.

Две версии крутились у него в голове. Либо с ней что-то случилось, и теперь уже ему следует ждать звонка с предложением выгодного обмена заложниц, либо Снежа решила просто побыть наедине с собой там, где ее не смогут найти, даже они с Димой. Самарский искренне просил высшие силы,