пытался ее защитить. А значит, предстояло продолжать игру, в которой она – заложница, а он – похититель.

– Почему ты тут? – Яр зашел в комнату за футболкой. В пуловере, как оказалось, слишком жарко. Сашу же, обычно проводившую дни внизу с Глафирой, застать не ожидал.

– Это тоже запрещено? – подобные ответы – главная причина, по которой Яру не нравилась сложившаяся ситуация. Днями напролет она при каждом удобном случае пыталась доказать ему, а главное – себе, что всей душой и сердцем мужчину ненавидит. Ночами это сделать было сложней.

– Ладно, вопрос снят… – Яр подошел к комоду, возле которого стояла Саша, чуть подвинул насупившуюся девушку, открывая верхний ящик. Часы пробили девять вечера.

Почему она тут? Потому, что рано или поздно, покончив с собственной работой, он вернется сюда. Даже себе Саше признаться в этом было сложно.

– Ты же был в Киеве? – после его возвращения, девушка так и не осмелилась спросить, удалось ли что-то решить. Очевидно, что раз она еще тут – нет.

– Да, – не стесняясь невольной зрительницы, Самарский снял пуловер, бросил его на ближайший стул. Саша невольно засмотрелась на открывшуюся взору картину. Он красив, а еще силен, умен, успешен, может быть нежен, вот только, если бы все было не так…

Переведя взгляд с шеи на лицо, Саша не сдержала вскрик, слишком она пристально рассматривала, даже не заметила, что следят и за ней, прекрасно при этом читая ее мысли.

Взгляд Самарского стал еще более серьезным, сосредоточенным. От осознания, чем такой взгляд может обернуться, кожу девушки покрыли мурашки. Сглотнув, Саша заставила себя попытаться отвлечься, возвращаясь к тому, что должно ее сейчас волновать:

– И сколько еще это продлится?

Ухмыльнувшись, Яр надел футболку. Конечно, о чем еще они могут говорить, как не об этом?

– Сколько потребуется, – сложно ответить на вопрос, ответ на который не знаешь и сам.

– Меня выгонят из университета… – конечно, аргумент слаб, просто смешон, Самарского прошибить можно только бульдозером, но хоть что-то.

– Это тебя волнует больше всего?

– Это меня волнует.

– Хорошо, я улажу, – кивнув, Яр отступил, собирался выйти, снова оставив ее один на один с собственными сомнениями.

– Нет! – Саша крикнула слишком громко, успевший уже отойти на несколько шагов мужчина вдруг развернулся. – Не хочу, чтоб ты… Договаривался насчет меня.

Самый, наверное, ее большой страх заключался в том, что кто-то узнает, как низко она пала.

– Знаешь, Саша, мне кажется, нам пора поговорить, – раньше он собирался спокойно реагировать на подобные ее заявления, но с такой их частотой, никакого терпения не хватит. – Ты прилагаешь массу усилий, чтобы убедить саму себя, что все, что тут происходит, происходит помимо твоей воли…

– Так оно и есть! – Саша чувствовала, что сейчас Яр снова станет разрушать такую ее неустойчивую защиту, и собиралась противостоять этому напору.

– Нет, Сашенька. Давно нет. Ты меня не боишься и не ненавидишь, как бы себя ни убеждала. А если я захочу, об этом будем знать не только мы.

– Ты не посмеешь… – осознавая, что он только что сказал, Саша невольно сжала кулаки сильнее, оставляя на ладошках следы ногтей.

– Думаешь? Константин Львович передавал тебе привет…

Сначала Саша посмотрела на мужчину удивленно, а когда поняла…

– Ты не мог… Ты что? Ты… Боже, – пытаясь спрятаться от стыда, Саша закрыла лицо руками, отворачиваясь, – какой же ты…

– Какой?

– Ублюдок! – Саша снова бросила разъяренный взгляд на мужчину. Если он рассказал обо всем отцу – это худшее, что мог ей сделать.

– Опять? Я думал, что мы перешли на новый уровень…

– Ненавижу… – прошептав обвинение скорей даже себе, чем Самарскому, Саша схватилась за край стола, чтоб не упасть.

Вот он – ее худший страх теперь явь. Как же стыдно… От того, что обо всем узнал отец, что теперь она уже наверняка разочаровала его на всю жизнь… Чертов Самарский.

– Саша, – увидев реакцию девушки, Яр пожалел, что не сдержался. Просто ужасно захотелось, чтоб она наконец перестала отрицать очевидное.

– Не смей меня трогать! – девушка взбрыкнула, почувствовав, что Яр накрывает ее трясущиеся руки своими, зарывается лицом в волосы.

– Прости.

Так просто… Неужели он считает, что все так просто? «Прости», и все проблемы решены. «Прости», и отец забыл, что она спит с человеком, которого должна ненавидеть больше жизни. «Прости», и она должна проглотить ком обиды и слез, царапающий горло, развернуться, обвить шею, с благодарность принимая очередную подачку его ласк.

Девушка стряхнула руки мужчины, сделала шаг в сторону, отвернулась. У Саши совершенно не было желания при нем разрыдаться, а плакать очень