Сложно хорошо отдохнуть, когда отпуск приурочен разбитому сердцу. Снежа до сих пор не могла понять, как это получилось. Что стало той точкой невозврата, которая изменила все. Что произошло с ней, что случилось с ним, почему это сказалось на них. И неделя наедине с собой дать ответы на вопросы не помогла. Только сердце подсказывало, что причина есть, и сам Яр даже знает ее имя.

Ярослав вошел беззвучно, в темноте различил свернувшийся калачиком на краю кровати силуэт, тихо подошел, присел на корточки, внимательно вглядываясь в освещенное лишь лунным светом лицо.

Саша пыталась дышать как можно ровнее, не двигать зрачками, не жмуриться, не дергаться, в общем, делать все, чтобы он не дай боже не понял, что она не спит. Девушка ощущала пристальный взгляд, чувствовала, как рука сначала приблизилась к лицу, а потом коснулась щеки. Титанических усилий ей стоило не распахнуть глаза в тот же миг.

– Саша, – он провел по щеке, спустился вниз к шее. Не сдержавшись, девушка сглотнула. – Меня к тебе тянет. Сильно, – видимо он склонился ближе, голос, спустившийся до шепота, звучал над самым ухом. – А ты ведь рушишь мою жизнь, – от неожиданности Саша даже дышать перестала, пальцы чуть сдавили шею. Он может. Может одни движением задушить, сломать хребет, выбить дух.

Яр чувствовал то же – она слаба перед ним. И иногда она его бесит до такой степени, что перспектива придушить уже не кажется по-варварски глупой. А иногда… Иногда ему сложно сдержаться, чтобы не прижать ее ближе, притянуть к себе здесь и сейчас, в том месте его огромного дома, в котором он ее поймал. С книгой в библиотеке, в ее кровати, обхватившей осколок тарелки, на кухне. Он сам рушит свою жизнь из-за нее и не может понять, жалеет ли об этом…

Не желая пугать, Яр ослабил хват, склонился к губам, оставляя на них легкий поцелуй.

– Спи, сладкая, – и резким рывком встал, обошел кровать. Саша услышала, как щелкнул замок в ванной, как включился свет, ударила сильным потоком вода, и, не смея ослушаться, почему-то и вправду заснула.

Все, что происходит между ними – никак не созидательно. Она рушит его жизнь, а он в отместку делает то же с ее собственной. Без цели, не представляя, во что это может вылиться, лишь потому, что по-другому у них не получается.

Саша не помнила, когда именно провалилась в сон, равномерное журчание воды заставило отбивающее быстрый ритм сердце чуть успокоиться, видимо, дало о себе знать нервное истощение, все пережитое и услышанное, но как Яр вернулся из ванной – она уже не застала. Проснулась же девушка не так, как засыпала. Саша лежала, уткнувшись носом в мужскую шею, одной рукой Самарский обвил ее талию, прижав к себе плотнее, а вторая стала причиной неспособности спать дальше – конечность, расположенная между матрасом и спиной, не давала расслабить мышцы.

Девушка открыла глаза, боясь разбудить Самарского, очень аккуратно запрокинула голову. Спит. Как ни в чем не бывало. Не боится, что она снова найдет какой-то осколок или элементарно сворует на кухне нож, а потом поквитается за все обиды. А ведь раньше Артем периодически устраивал шмон в ее комнате, еще до их отъезда. А теперь… Самарский ни разу подобным не занимался, во всяком случае, при ней. Может, понял, что на убийство она не способна? Даже собственного худшего врага?

Боже, как безмятежно он сейчас выглядел. Скинул несколько лет, глаза, умеющие испепелять, закрыты, морщинка между бровей разглажена, губы, рождающие острые и такие угрожающие слова, сомкнуты. В такого ведь действительно можно влюбиться. И даже не в такого…

Не желая больше думать об этом, Саша аккуратно развернулась. Непонятно как ему, но ее спине было не очень комфортно лежать на руке. Когда Яр шевельнулся, Саша с опаской зажмурилась. Она еще не была готова снова с ним говорить. Но, кажется, пронесло – он просто устроился удобней.

А вот девичье сердце вдруг забилось быстрее. Яр, видимо, так и лег спать с телефоном в руке. А сейчас аппарат лежал на кровати, прямо перед глазами. Протянуть руку – и он уже у тебя.

Наверное, впервые за все пребывание в этом доме, ей предоставлялся реальный шанс. Самый настоящий шанс. Не было времени думать, взвешивать, бояться. Еще более аккуратно, чем раньше, Саша сняла мужскую руку со своей талии, очень медленно, двигаясь по миллиметру, соскользнула с кровати, сжимая в руке чужой телефон. У входа в ванную она еще раз оглянулась, проверяя, не проснулся ли Яр. Нет.

Зашла, закрыла дверь на замок, пытаясь делать это все так же тихо, включила воду. Боже, что делать дальше? Кому звонить? В полицию… Она не знает ни номера, ни языка, даже не до конца уверена, что до сих пор во Франции… Кому? Папе.

В тот первый вечер Самарский звонил со своего телефона, номер отца у него должен быть. Трясущимися руками Саша провела по экрану, молясь лишь об одном – чтобы телефон был не запаролен.

– Ура… – когда загорелось меню, она выдохнула слово практически беззвучно. Долистать огромную телефонную книгу до буквы «Т» стоило Саше еще нескольких седых волос. Она пыталась одновременно прислушаться к происходящему за дверью, не пропустить случайно записей, подобных «злейшему врагу» или «старому хрычу», ведь не знала, как Самарский мог записать папу, и лишь увидев «Титов», чуть успокоилась.

Сделав несколько глубоких вдоха, нажала вызов. Гудок, который сейчас казался ей ужасно громким, тишина, опять гудок, опять тишина. На пятом она уже отчаялась, но, кажется, чудеса случаются.

– Самарский, если ты считаешь, что от твоих звонков среди ночи я стану решать дела быстрее, ты глубоко ошибаешься, – хоть папин голос звучал сейчас зло, Саше он показался таким родным, девушка поняла, насколько же соскучилась.

– Папа… – прошептала, не в состоянии вымолвить больше ни слова.