притихнуть. – Этот мир находится так близко, что к нему можно прикоснуться рукой, и мы часто, сами того не замечая, проходим через него. Дотрагиваемся до настоящего, живого Волшебства и улыбаемся. Потому что нам становится тепло и радостно. Потому что этот мир – Прелесть. Он рядом. Он повсюду. И он останется с тобой навсегда.

И снова в кабине установилась тишина. Несколько секунд девочка обдумывала высказывание инженера, после чего протянула:

– Кажется, я уже слышала эти слова.

Она не верила, что Авессалом сочинил их.

– С этих слов начинается Книга Фей, – улыбнулся Петрович. – Ты не могла их не слышать. Точнее, ты обязательно их читала. И, может быть, повторяла их, заложив пальцем страницу и вспоминая походы в Прелесть.

– Этот мир находится так близко, что к нему можно прикоснуться… – едва различимым эхом повторил Хиша. И двигатели «Бандуры», как показалось девочке, заурчали в этот момент по-особенному мягко.

– Прелесть большая? – негромко спросила она.

– Огромная, – тут же ответил инженер. – И многие её области до сих пор неизведанны.

– И везде живут мафтаны, – добавил Страус.

– И везде есть магия?

– Конечно. – Авессалом помолчал, прищурился и заговорил так, будто читал написанный на лобовом стекле текст: – Прелесть и чудеса неразделимы. Прелесть – это Волшебство, а Волшебство – это Прелесть. Оно повсюду. Оно – волшебство добра и радости, смеха и веселья, волшебство хорошего настроения и дружеских улыбок. Когда тебе хорошо, ты можешь сделать всё что угодно, справиться с любой проблемой, решить любую задачу, подняться на самую высокую вершину и победить. Таково Волшебство Прелести.

– Ты зазубрил Книгу Фей? – с иронией поинтересовался Хиша.

– Читал однажды и запомнил, – спокойно ответил инженер. И вновь обратился к Ириске: – В Прелести живут люди, мафтаны, феи и множество других народов. Но их, то есть нас, людей, гораздо меньше, чем в твоём мире. И среди нас редко, очень-очень редко встречаются волшебники. Зато они очень сильны.

– Да, – неожиданно согласился Дикий. – Если у человека есть магический дар, он становится необычайно сильным волшебником.

– Как Захариус?

– Как Захариус, – согласился Авессалом. – Только не обязательно таким же злым… Но среди людей волшебники встречаются редко. Очень-очень…

– Ты уже так говорил, – хихикнул Хиша. – А вот среди мафтанов…

– Тоже не часто, – отрезал инженер. – Ириска ничего не помнит, поэтому не надо ей лгать.

– Я и не собирался. – Страус обиженно поджал клюв.

– Среди мафтанов и малых народцев волшебники рождаются чаще, чем среди людей, но их тоже мало, – закончил Авессалом, глядя на девочку.

– То есть мы, люди… – начала Ириска, но была тут же остановлена.

– Ты не человек, – сообщил девочке Хиша.

– Ты не человек, – сообщил девочке Авессалом.

И снова всё запутали.

– Что? – Ириска изумлённо посмотрела на проявивших редкое единодушие спутников: сначала на одного, потом на другого. – Что вы такое говорите?

Как это она – не человек? У них шестерёнки заржавели от перепада высот?

– Ты – фея, – объяснил инженер.

– Ты – фея, – эхом повторила птица.

– Как это?

– Разве тебе не сказали? – Петрович покосился на Дикого.

– Я не успел, – вздохнул тот. – Столько всего произошло… Да я и сам забыл, что надо озвучивать очевидные вещи! Она ведь Непревзойдённая!

Инженер покачал головой, словно говоря: «Ну, конечно, как что-либо объяснять, так мне!», – и продолжил:

– Здесь, в Прелести, ты не человек, Ириска, ты – фея. И все девочки, которые приходят сюда из мира людей, все они – феи. И все вы – все феи – обладаете магическим даром и можете творить Волшебство.

– Можно сказать, что Волшебство принадлежит вам.

– Потому что других волшебников очень мало, – кивнул Петрович.

– То есть мы – главные волшебницы Прелести? – прошептала изумлённая Ириска.

– Совершенно верно, – подтвердил инженер. – И в легендах говорится, что именно вы создали Прелесть.

– Это не легенды, – очень серьёзно добавил Страус. – Все мафтаны знают, что феи создали Прелесть, и если они когда-нибудь уйдут – наш мир