Он седлал Алаца, из шатра вышел Никониэль и, увидев, что Ютланд готовится подняться в седло, заспешил к нему.

– Ют, – сказал он просительно, – мы в меньшинстве!.. Но если ты с нами, мы сможем говорить с местными на равных. Силу все уважают.

Мелизенда вздохнула и посмотрела в сторону. Ютланд сердито стиснул челюсти, этот красноголовый цветок всегда против, если кто-то просит его о помощи.

– Вы не в меньшинстве, – заверил он мрачно. – Вы готовы сражаться и умирать! Вы всю жизнь в боях и сражениях, а местные привыкли к мирной и зажиточной жизни, пока вы их прикрывали там, на дальних рубежах. Это вот объясняйте им. В этих благополучных землях уже и забыли о дивах, с которыми вы сражаетесь чуть ли не каждый день!

– Ты был с нами, – ответил Никониэль, – в наших краях о тебе рассказывают с восторгом. Говорят, если бы не ты…

Мелизенда вздохнула снова, но Никониэль не заметил, а Ютланд покачал головой.

– То прошлое. А вы живете сейчас. Почему это говорю вам я, а не вы мне?

Никониэль поморщился.

– Потому что живем уже своим умом и часто делаем глупости!

Ютланд посмотрел с непониманием.

– А я?

– А ты, – сказал Никониэль сердито, – во всех случаях вспоминаешь то, что тебе сказал твой мудрый дядя Рокош! Оттого и сам кажешься шибко мудрым и ужасно старым!..

Мелизенда злорадно заулыбалась, ей тоже часто казалось, что Ютланд говорит как повидавший жизнь не просто зрелый мужчина, а вообще ничему уже не удивляющийся старик.

– Мудрость чужой не бывает, – ответил Ютланд кротко. – Да, так говорил дядя Рокош. Вы пробовали им объяснить, что вы не враги?

– Как? – ответил Никониэль с горечью. – К нам заранее относятся как к врагам! Подозревают везде и во всем. Что бы где ни случилось – виноваты мы. Тут же хватают по любому поводу и швыряют в тюрьмы!..

Из шатра вышел Верный, снял со столба перевязь с мечом и со вздохом накинул через голову, рукоять приподнялась над левым плечом, готовая в любой момент скользнуть в ладонь. Мелизенда видела, что воин прислушивается к их разговору, а когда на него оглянулись, сказал громко:

– Повод? Зачем им повод? Они и без повода хватают наших и тащат в тюрьмы!.. А я еще сдуру отдал приказ соблюдать местные законы и не чинить сопротивления властям!.. Мы слишком отличаемся от этих сонных коров!.. А здешние правила рассчитаны на это тупое и покорное стадо…

– Не торопитесь, – сказал Ютланд.

А Мелизенда поинтересовалась невиннейшим голоском:

– Дорогой Верный… а вы точно уверены, что все ваши люди, попавшие в местные тюрьмы, невиновны?

Верный поморщился.

– В абсолютной невиновности? Конечно, не уверен. Ни в чьей, даже в вашей, прекрасная гусятница. Все в чем-то да виновны! Но вина моих соратников не может быть настолько велика, чтобы гнить в сырых подвалах гнусной тюрьмы. Эти люди прошли через сражения, а затем вынесли долгий путь на древнюю родину!.. Они заслужили если не почести, то хотя бы снисхождение, если где-то и нарушили местные законы.

– Нарушили серьезно, – напомнила она. – Насколько успела услышать, им вменяют в вину драки, схватки с оружием в руках, несколько убийств, грабежи…

Он покачал головой.

– Даже когда своя армия проходит через свою же страну, солдаты воруют кур и гусей, лапают местных девок, бьют морды защищающим их парням… Это жизнь, таковы люди. Бывают даже убийства, кого-то насильничают… Задача вождя не допускать, чтобы такого было много. Люди разные, милая спутница Ютланда, кем бы ты ни была! Ты не гусятница, это понятно, но все-таки еще слишком молода, чтобы судить по-взрослому, какие бы наставники у тебя ни были…

Ютланд поднялся в седло и протянул руку Мелизенде. Она уже привычно ухватилась за его кисть, а он вздернул ее к себе, крикнул: