– Между тем внутри их скрывается яд. – Циния отпила вина. – Никогда не могла понять всей этой любви к чтению. Учение – абсурдная потеря времени, если вас интересует мое мнение. Особенно с учетом того, что все нужное можно узнать у компьютера. Будьте осторожны, сенатор фон Эмпиреан. Не оступитесь на том самом месте, что и ваш покойный батюшка.

– Ни за что, ваша светлость! – Я до боли сжала кулак под столом.

– Что меня особенно удивляет, – продолжила Циния, – так это то, что мой собственный внук влюбился в одну из Эмпиреанов. Не знала, что у него могут быть подобные склонности. Я-то всегда думала, что собирание книг – это глупая причуда, а не интеллектуальная склонность.

Разговор принял очень опасный оборот, но Тайрус сумел выкрутиться. Он дико захохотал, потом откинулся на спинку стула и тупо уставился в потолок.

– Знаете, бабушка, если уж начистоту, то у меня никогда не возникало особого желания читать эти книги. Я просто думал, что в них содержится ответ на вопрос: почему я так превосхожу во всем заурядных людей? Ведь у меня в голове роится масса вопросов. Отчего люди не слепнут при взгляде на мою сверкающую трансцендентную сущность? Почему именно я имею прямой доступ ко всей мудрости Космоса, тогда как остальные не способны слышать его голосов? Что именно в моей скромной телесной оболочке столь возвышает меня над серой массой? – Он поднес мою ладонь к своим теплым губам, не сводя при этом взгляда со своей бабки. – Надеюсь, Сидония Эмпиреан даст мне ответы на все эти загадки.

– Да неужели? – Циния приподняла тонкую бровь.

– Ну, разумеется! Она считает, что на самом деле я вовсе не сам Живой Космос, выражающий божественную волю через человеческое тело, а, скорее, продукт космического творения, как и всякое другое существо.

– Я сама тысячу раз говорила тебе то же самое, – рявкнула Циния.

– Видимо, бабушка, ваш голос звучал менее убедительно, чем ее сладкий голосок. – Он подался вперед и провел большим пальцем по моим губам. – Я ведь уже говорил тебе об этом, милая?

Интересно, наш спектакль на самом деле требовал постоянных прикосновений? Заглянув в глаза Тайрусу, я поняла, что он просто пытается следовать нашему плану: представить все так, что мне как-то удается сдерживать его буйный нрав.

Грандесса Циния пристально смотрела на него, ее рука, сжимавшая бокал, побелела.

– Хорошо, – взяв в себя руки, сказала она, отпивая глоток вина. – Хорошо, Тайрус, на сей раз тебе действительно удалось меня удивить.

Она ему поверила! Разумеется, поверила. Если все эти годы она верила его маскараду, почему бы ей не поверить и сейчас?

Вдруг свет в зале изменился, приобрел золотистый оттенок, превратив резной узор на стенах в сверкающий кружевной гобелен. Вошел Живодер, за ним появился император, окруженный дронами. Шествие замыкал второй дьяболик, Кат. Я сразу заметила, что император одет в бронежилет.

– Сын мой, поцелуй меня. – Циния приподняла острый подбородок.

Улыбка Рандевальда застыла на лице. Похоже, ему не нравилось, что при всей своей власти в империи он до сих пор получает приказы от матери. Но, соблюдая приличия, он склонился и дотронулся губами до ее гладкой щеки.

– Приятно видеть всю семью в сборе, – объявил Рандевальд. Его глаза наткнулись на меня, рот растянулся в ухмылке. – Прими мои поздравления, племянничек, у тебя отменный вкус. Сенатор фон Эмпиреан очаровательна.

Я подумывала, не вернуться ли к моему натуральному цвету волос и оттенку кожи, особенно после того, как увидела тело Злючки в клетке мантикоры. Какая-то злобная и мстительная часть моей натуры желала выставить напоказ сходство с мертвым дьяболиком, от которого с такой легкостью избавились.

Но, разумеется, я этого не сделала, опасаясь, что оставшиеся дьяболики посчитают сходство слишком сильным, чтобы его можно было объяснить иначе, чем общим ДНК. Вместо этого я выбрала темно-рыжие волосы и белоснежную кожу, что прекрасно сочеталось с цветом волос Тайруса. Теперь мы выглядели настоящей парой.

Роботы-официанты принесли кушанья, и дроны принялись кружить вокруг стола. В соответствии с обычаем, члены семьи начали дегустировать пищу, прежде чем ее пробовал император. Я заметила, что Рандевальд не обратил особого внимания на Тайруса, зато с жадным ожиданием взирал на Цинию, отрезавшую тончайший ломтик сочной ветчины. Когда же Сэливар и Дивиния получили на пробу свои порции, он только покачал головой:

– Было бы почти милосердием, если бы они, в их состоянии, проглотили яд, верно?

Убедившись, что блюда не отравлены, Рандевальд с аппетитом принялся за еду.

– Какое вульгарное замечание, сын мой. Мы все должны молиться об их выздоровлении. Неужели нигде не осталось робомедиков получше? – грандесса Циния деликатно отправляла в рот крошечные кусочки яств, неприязненно косясь на жужжащих над головой дронов. – Сын, этот шум совершенно непереносим. Они что, будут кружить тут на протяжении всего ужина?

– Матушка. – Улыбка императора сделалась ледяной. – Вы вряд ли посмеете обвинить меня в излишних мерах предосторожности. Неделю назад у меня было три дьяболика, а теперь только два.

Образ Злючки, пожираемой мантикорой, так и встал у меня перед глазами. Я сжала нож в кулаке. Хотелось вскочить, прыгнуть и вонзить его прямо в глаз Рандевальду.