– Не закипай. Лучше думай, – примирительно произнес Пятницкий.

– О чем?

– О том, как это себе на пользу обернуть. Чего глядишь? Любое дело можно обернуть как во вред, так и на пользу. Главное, рассмотреть ее раньше остальных. Ну и знать, в чем она.

– Я сыщу убийцу. Клянусь.

– Ты не убийцу должен сыскать, а того, кто отдал приказ. Причем чем быстрее, тем лучше. И хорошо бы еще до того, как княгиня покинет псковскую землю.

– Так ей тут всего-то четверо суток потребно. Бабье лето стоит, дороги сухие.

– Поболее. Завтра в путь она не выступит. И вообще, по нашим задумкам хорошо бы ее на стол княжеский посадить.

– Ее?

– Именно.

– Бабу?

– Да брось ты. Подумаешь, баба. Боярыня Марфа Борецкая, что Великим Новгородом крутила как хотела, чай, похудороднее Лизаветы была, и ничего, все в рот заглядывали. А тут княгиней, считай, бесправной. Да стоит только клич бросить, как народ тут же подхватит, и никто тому воспротивиться не сможет. Но одно дело – возвращаться в город, где мужа любимого погубили. И совсем другое – в град, где с его убийцами посчитались от последней полушки и до самого верха. Смекаешь, к чему это я?

– Думаешь, кто-то из новгородской партии?

– Иль из московской. Князь с растущим влиянием и им не всем ко двору. Твоя правда, будущее псковской земли они видят подле Русского царства, но на особицу от него. Чему популярный князь может быть и помехой.

– А баба?

– А баба – она и есть баба. Никто ее всерьез не примет. Если только силу выкажет, да такую, чтобы всех в дрожь бросило. А до той поры – кукла на княжьем столе, золотое, доброе и отзывчивое сердце, всеобщая любимица и не более того. Но такую-то народ и любит, и примет безоговорочно.

– Согласен.

– А коли согласен, то действуй. Пять дней у тебя. Ну, может, шесть.

– И что, обязательно нужно поспеть, пока она не покинула псковскую землю?

– Непременно, Иван. Непременно.

– Хм. Ладно. А потом, я ведь все одно заинтересован в том, чтобы найти всех причастных. Так что и выбора-то у меня нет.

– Вот это уже умно, – похвалил Пятницкий.

Старший сподвижник так раззадорил Ивана, что он едва выстоял до конца службы. А как же, уйти – не то что признак дурного тона, это попросту неприемлемо.

Покончив с делами в кроме, Карпов поспешил в трактир неподалеку. Именно там его должен был ждать Кузьма. Вообще-то боярин уже прикупил участок в престижном Среднем городе. И там уже вовсю идет строительство особняка. Вот только строил он его из кирпича, в московском стиле, а потому и времени требовалось куда как больше.

Мало того, усадьба должна была быть не просто богатой. Иван собирался устроить там газовое освещение, причем не карбидными лампами, а газогенератором. Карбидки – они хороши в виде компактных светильников и переносных фонарей. Для общего освещения дома это уже накладно.

Здесь было принято пользоваться канделябрами, но с наступлением ночи никогда не зажигали люстры. Эдак никаких свечей не напасешься. Газовое же освещение, наоборот, будет приносить прибыль. Самое лучшее топливо для газогенератора – это береза, побочным продуктом которой являются качественный древесный уголь и деготь. Товар, который всегда найдет своего покупателя.

Ну да это дело будущего, пусть и недалекого. Хотя-а… Можно же поставить временное деревянное жилье. А что? Оно и дешево, и удобно. Надо бы распорядиться. А то боярин – и не имеет в Пскове своего угла. Непорядок. Пока же приходится встречаться вот так, в трактире. Впрочем, Иван по этому поводу не слишком комплексовал.

Опять же, хозяин проникся уважением к постоянному и щедрому посетителю, а потому всегда был готов предоставить ему отдельный кабинет. А случись тот занят, так и накрыть в своей комнате. Впрочем, Иван предполагал, что тут не обошлось без стараний Кузьмы. Уж больно шустрый этот с виду неказистый мужичок. И хватка у него поистине бульдожья.

– Что скажешь, Кузьма Платонович? – усаживаясь за стол и набирая в кружку сбитень, поинтересовался Иван.

– А что тут скажешь. Один из дружинников выжил. Повезло служивому, нож только глотку вскрыл, до яремной вены не добрался. Ну и то, что поблизости случился Любимов. Ходит, ручки потирает. Мол, такой случай, такой случай, – передразнил лекаря Овечкин.

– Дело говори, – утирая усы и бородку, приказал Иван.

Угу. Никуда не денешься. Боярин должен быть с усами и бородой, и весь сказ. А иначе народ не поймет. Хорошо хоть постоянное бритье привело к тому,