серьезное производство? Он пока еще не сошел с ума.

А вот к войне готовился. Усиленно так, вдумчиво, без дураков. И с Острожским они продолжали тесное сотрудничество. Тот как раз в прошлом году сумел занять пост воеводы. И казна его теперь пополнялась далеко не только Иваном. Заработали три ткацкие мануфактуры, оружейный завод, канатная фабрика, завод металлоизделий. На последнем было налажено производство проволоки, гвоздей и скоб различной величины. Вроде бы и небогатый ассортимент, а прибыли были весьма солидными. Потому как товар ходовой, заводские же изделия получались много дешевле кузнечных. Оборудование, ясное дело, поставили из Замятлино.

Продолжалось формирование армии. Не особо выделяясь, не увеличивая численный состав до больших величин, тем не менее этот процесс не замирал ни на день ни у Карпова, ни у Острожского. В долгий мир ни один, ни другой попросту не верили. Ну и стремились быть готовыми к войне, дабы каждый мог получить свое.

Так и шел по раскисшей улице, размышляя над делами своими скорбными. Впрочем, не сказать, что так уж погрузился в себя, что не замечал ничего вокруг. Очень даже здоровался с прохожими, и даже останавливался, чтобы переброситься парой-тройкой фраз. Кому-то обещал помочь, и это вовсе не были пустые слова. Авторитет – он дорогого стоит и зарабатывается во всем. В том числе и в таких вот мелочах.

В очередной раз поскользнувшись, подумал, что не мешало бы протащить через вече решение, аналогичное московскому. Пусть владельцы домов и усадеб озаботятся обустройством проезжих частей улиц, с гравийным покрытием, кюветами, для стока воды и тротуарами. Ширина улиц вполне позволяет. О том, чтобы взвалить это на казну, нечего и думать.

Вон газовое освещение. Казалось бы, за счет побочных продуктов будет на полной самоокупаемости, и даже какую-никакую копейку в казну принесет. Ан нет. Продавить подобную блажь Иван так и не смог. Пришлось устраивать освещение по центральной улице Званице, ведущей от городских ворот до крома, за свой счет. Дорого встало, и когда окупится, неизвестно, но зато вполне наглядно. А как вместе с его усадьбой, так и вовсе завлекательно. Уж несколько купцов загорелись идеей наладить у себя в домах подобное освещение.

Н-да. Иное дело Москва. Отец на старом подворье вновь развернул мастерскую, где ладит оборудование для газовых генераторов, трубы для разводки газа, вентили, горелки. Стеклянные плафоны поставляют из Пскова. Москва вообще перешла бы полностью на псковское стекло, да англичане, поняв, что их монополии пришел конец, снизили цену. Сейчас идет конкуренция в области качества. Ну да оно и к лучшему. Не даст застояться кровушке.

Но если освещение приносит прибыль, то протянутая от Нарвы до Пскова и далее к Замятлино линия гелиографа полностью содержится за счет Ивана. Оказалась невостребованной. Во всяком случае, пока только он ее и пользует. Ну еще и княгиня – для связи с посадниками в Нарве, Ивангороде, Гдове и Острове. Затратно. Но оперативная связь необходима.

Едва вошел в дом, как тут же окунулся в напряженную атмосферу. Даже холодок непроизвольно возник под ложечкой, противно так пульсирует. Нет, с чем это связано, он конечно же понимает. Вполне себе ожидаемое событие. Но, как обычно бывает в таких случаях, свалившееся совершенно внезапно.

– Куда, боярин. Осади, – встала на его пути Анюта, преграждая путь в спальню.

– Но-о…

– Иди давай вон к батюшке своему, там и квохчи, как наседка, а тут тебе делать нечего.

Ага. Это факт. В родах он плохой помощник. Вот если холку там кому намылить, это да. А тут, глядишь, еще и опозоришься, дав слабину. Поэтому он предпочел воспользоваться советом служанки и наперсницы Лизы, составив компанию отцу.

– Явился? И где тебя носит?

Риторические вопросы, на которые Иван отвечать не собирался. Отец и без того прекрасно ведает, где он был. Чай, виделись всего-то три часа назад, когда сын уходил на вече.

– Давно началось?

– Да, почитай, прямо перед твоим приходом, – отмахнулся отец и залпом опрокинул в себя кружку квасу, смачивая пересохшее горло.

Вообще-то, у Архипа Алексеевича было уже три внука и внучка. Но то дети дочерей, то есть иному роду принадлежащие. А тут по-настоящему свой должен народиться. Вот и подгадал Карпов-старший дела так, чтобы приобщиться к долгожданному событию.

– Это-то дите признать дадут? – вдруг всполошился отец, усаживаясь было в кресло и вновь вскакивая на ноги.

– Это? – вздернул бровь Иван.

– А ты думаешь, я дурень старый, ничего не понимаю и не ведаю. Сонечка ликом – чисто Анютка, сестрица твоя, в детстве. Да и стал бы ты за стороннего просить. Обя-азан ты ему. Бестолочь. Нет чтобы с нормальной бабой семью завести. Нет, все тебе царевен подавай, – с нарочитой язвинкой произнес Карпов-старший.

– Батя.

– Что «батя»? На вопрос отвечай.

– Мое то дите. И род у него мой будет. Чай, тут не Москва, а Псков.

– Вот это хорошо, – удовлетворенно огладив бороду и все же опускаясь в кресло, произнес Карпов-старший, но не удержался, тяжко вздохнул: – И все