небрежно прикрыл дёрном, попрыгав сверху. После чего, закинув лопату на плечо, быстрым шагом и весело насвистывая, двинул обратно. При этом не переставал контролировать окрестности. Но вроде соглядатаев не было, да и Храбр никого с борта не отпустит.

Взбежав по мосткам, я бросил лопату на палубу, отчего от неё отделился пласт свежей земли, кивком велел матросу убрать землю и приказал отходить от берега. Ветер уже был, можно идти.

– Проходил кто мимо, пока меня не было? – поинтересовался я у старого воина, ожидающего меня у кормы.

– Аж шестеро, и все со стороны Новгорода. На нас старались не смотреть, но уж больно плохо притворялись. Было две ладьи, один струг, большая лодка и два ушкуя, малый и большой. Вот они шли вместе.

– Ага, отлично.

Храбр не понял моего веселья, однако промолчал, наблюдая, как работает немногочисленная команда из матросов. Поставив парус, мы двинули дальше и буквально в километре за поворотом обнаружили оба ушкуя, о которых мне говорил Храбр. Они приткнулись к берегу и были фактически пусты.

– Слетелись, стервятники, – усмехнулся я. – Команды почти нет, все двинули к месту нашей стоянки.

– Не понимаю я тебя, княже, найдут же ухоронку.

– На то и надеюсь, – с трудом сдержав смех, ответил я и, кивком велев приблизиться старому воину, тихо, почти шёпотом сказал: – Думаю, они не порадуются, когда найдут мешок.

– Почему? – также шёпотом спросил тот, заинтересованно подвигав кустистыми седыми бровями.

– Потому что богатств там нет. Всего лишь плотно набитый мешок с жидким навозом. Я его в бычий пузырь залил, чтобы не вонял у меня в каюте, повредят упаковку, такая вонь будет… Я ещё туда кое-что для аромата добавил, уже перебродило, запах – очуметь, мухи на лету умирать будут.

Храбр, задрав голову, неприлично заржал, да так, что долго не мог остановиться, вытирая слёзы на глазах. На него с недоумением глядели как несколько матросов с ушкуев, мимо которых мы проходили, так и остальные. Ушкуи уже скрылись за очередным поворотом, когда Храбр, ещё всхлипывая, перевёл дух – вот уж не думал, что он такой смешливый, – и поинтересовался:

– Я ведь слышал звон. Не могу ошибиться, это были точно монеты.

В ответ я молча потряс своим кошельком на поясе, и звон повторился, вызвав новое изрядное веселье у того.

Дальше мы плыли молча. Храбр по моей просьбе информацию по судну не распространил. В действительности кроме дорогого снаряжения и оружия из тайника купца-татя больше ничего ценного на борту не было, ни злата, ни серебра. Сундуки тяжёлые были, но с кольчугами. Сокровища купца-татя с собой я не брал. Вот когда в одиночку отправлюсь в путешествие, тогда и спрячу, а сейчас смысла нет, всё равно найдут. С таким-то приглядом немудрено. А так, продам добычу, и вернусь. В план также входило поживиться за счёт татей. Меня интересовали их посудины, вооружение, да и всё остальное ценное. Также я проводил тренировки старых воинов и казачков, должны мальчишки через эти бои пройти, самых старших взял, младше одиннадцати ни одного не было.

К обеду мы пристали к берегу, тот был крут, но развести костерок на пятачке, чтобы вскипятить мой индийский чай, к которому я уже всех пристрастил, было можно. Так и пообедали. Чай сластили мёдом и пообедали вприкуску с пирогами. Пока они свежие, нужно их схарчить. Потом двинули дальше. Всё чаще и чаще то впереди, то позади начали мелькать суда, которые мы видели раньше.

– Засуетились, голубчики, – довольно сказал я. – Нападут, как стемнеет. Ждать не будут, терпения не хватит.

Кивнув Храбру, чтобы он сменил меня за румпелем (он умел водить подобные суда), я прошёл к носовой каюте и с помощью казачков и Ждана выкатил наружу пушку, подняв её на верхнюю носовую палубу. Матросы суетились рядом. Ветер был не сказать, что попутный, скорее боковой, но идти ещё было можно, хотя один матрос и стоял с длинным шестом, проверяя глубину и при необходимости отталкиваясь от дна. До берега было метров пятнадцать, близко шли.

Проверив пушку, я сменил кремень на замке, что-то мне он не нравился, досыпал пороху на полку и осмотрел обе кулеврины. Взглянув на темнеющее небо и на парус, скомандовал:

– Спустить парус.

Пока матросы трудились, я стал проверять ружья у казачков. Те держали их в справном состоянии, но я всё равно двоим велел досыпать пороху на полки, а то что-то мало, растеряли. Мы были готовы, а нападения всё не было и не было. Да и лодки и другие суда с виду пропали. Мы вглядывались в темноту вокруг, вслушивались, не плеснёт ли водичка, но вокруг тишина.

– Стоп, спустить якорь, – велел я матросам.

Когда баркас замер, я велел матросам отдыхать, сегодня они хорошо поработали, дальше мы сами. Эти матросы были знакомыми Храбра, уже в возрасте, на воинских стругах ходили, с какой стороны за меч держаться, знали. То, что я отплываю к Орешку, многие в городе были в курсе, догадывался, как информация распространилась. В общем, когда я стал искать матросов, как-то мало нашлось охочих поступить ко мне на службу. Если быть точным, то никого. Если бы я тайком повёз свои сокровища, людей легко набрал бы, а так как все об этом знали, желающих не нашлось совсем. Каюсь, я и сам дополнял слухи конкретными сведениями, отчего они полнились и росли, можно сказать, я подкидывал дровишки в костёр и плескал бензинчику. К чему мне это? Да был повод, ещё как был! Этот повод обычный – скука, а её мне вполне хватало. Закончив с домом и занимаясь учёбой с казачками – я заскучал.