Когда он появился на пороге класса, все стихли, и никто – включая учителя – не проронил ни слова, пока он шел к своей парте. У Лили, сидевшей через проход от него, был такой вид, будто она собиралась что-то сказать. Но так и не сказала.
До конца дня с ним не заговорил никто.
Конор перестал быть невидимым. Теперь его замечали все.
Но он лишь сильнее отдалился от людей.
Записка
Прошло несколько дней. А потом еще несколько. Было сложно вести им счет. Все эти дни для Конора слились в один, серый и нескончаемый. Каждое утро он просыпался, и бабушка не заговаривала с ним ни о чем, даже о телефонном звонке директрисы. Он шел в школу, где с ним тоже никто не общался. Он навещал маму в больнице, но она тоже была слишком усталой, чтобы с ним говорить. Звонил отец – и тому было нечего сказать.
Монстр тоже никак не напоминал о себе со дня избиения Гарри, хотя время, когда Конор должен был рассказать свою историю, уже пришло. Каждую ночь Конор ждал. Но монстра все не было. Может быть, он понимал, что не знает Конор никакой истории. Или же что
В конце концов Конор засыпал и ему вновь снился кошмар. Этот страшный сон приходил к нему каждый раз, когда он засыпал, и каждый раз был хуже, чем предыдущий, – если такое вообще возможно. Он с криками просыпался по три-четыре раза за ночь, и однажды крики эти были настолько громкими, что бабушка даже постучала в дверь, чтобы узнать, все ли у него хорошо.
Но в комнату заходить не стала.
Выходные наступали и проходили в больнице. Мамино новое лекарство должно было помочь с течением времени, а пока она приболела – ей в легкие попала какая-то инфекция. Усилились и ее боли, и потому большую часть времени она либо спала, либо под действием болеутоляющих не соображала, что происходит. В такие моменты бабушка обычно выгоняла Конора из палаты, и он так привык слоняться по больнице, что однажды самостоятельно проводил пожилую женщину до рентгеновского отделения.
На выходных пришли Лили с мамой, но Конор умышленно провел все это время за разглядыванием журналов в магазинчике со всякой всячиной, находящемся на территории больницы.
А потом он каким-то образом вновь оказался в школе. Время непостижимым образом продолжало идти для всего остального мира.
Для всего остального мира, который ничего не ждал.
Миссис Марл возвращала проверенные автобиографии, которые когда-то задавала составить. Описания жизни тех, у кого эта жизнь вообще имелась. Конор просто сидел за своей партой, подперев рукой щеку, и глядел на часы. До семи минут первого оставалось еще два с половиной часа. Впрочем, какая разница. Он начинал думать, что монстр покинул его навсегда.
Еще одно существо не желает с ним разговаривать.
– Эй! – услышал он чей-то шепот неподалеку. Вне сомнений, над ним опять потешаются. Посмотрите на Конора О’Мэлли – сидит, как неподвижная глыба. Ну и чудак.
– Эй! – вновь услышал он, в этот раз шепот стал настойчивее.
Он понял, что обращаются к
Лили сидела через проход от него – она занимала это место все те годы, что они учились в школе. Девочка смотрела на миссис Марл, но рука ее незаметно протягивала записку.
Записку для Конора.
–
Конор взглянул на миссис Марл, чтобы удостовериться, что она ничего не замечает – учительница увлеченно делилась легким разочарованием, вызванным чрезвычайным сходством автобиографии Салли с биографией одного насекомообразного супергероя. Конор потянулся через проход и взял записку.
Она была сложена, как казалось, раз сто, и развернуть ее было так же непросто, как развязать узел. Конор бросил на Лили раздраженный взгляд, но она по-прежнему делала вид, что смотрит на учительницу.
