Голос у Витольда был взволнованным.

«Не пугаться чего?» – Игнат глянул в окно. Увиденное заставило его сжаться и даже усомниться в реальности происходящего.

На какой-то миг ему подумалось, что этого не было на самом деле, а лишь очередные видения, игра больного сознания. Но рядом охнула Марьяна, и тогда Игнат понял: частокол действительно существовал.

Он притаился за соснами, в стороне от дороги, которая сворачивала вправо и уходила дальше, на запад. Частокол не был особенно высоким и мог показаться вовсе безобидным, если б не нанизанные на шесты волчьи головы.

В памяти всплыл рассказ Мирона о туше черного вепря, оставленного как сигнал о прибытии нави. Ее путь – это путь смерти и разрушения. И не о том ли предупреждали мертвые хищники? Их оскаленные морды были повернуты в сторону дороги, остатки шкур закручивались вокруг шеста лохмотьями.

«Их убили не так давно, – подумал Игнат. – Может, в начале зимы, поэтому мороз не дал шкурам окончательно разложиться».

– Что это такое, а? – с дрожью в голосе произнесла Марьяна.

– Вы, ребятки, ничего не спрашивайте, – тихо ответил Витольд. – Ничего не спрашивайте и ничему не удивляйтесь. А ты, Марьяна, – повернулся он к девушке, – лучше тут обожди. Игната я сам провожу, а как хозяйка добро даст, так вернусь и тебя до станции довезу.

– И верно, – сипло сказал Игнат. – Видишь сама, место какое…

Он снова выглянул в окно. Ощеренные волчьи морды казались черными в наступивших сумерках.

Марьяна выпрямилась и вскинула голову.

– Да вы что? – начала она. – Думаете, раз я девушка, то испугаюсь? Вот уж дудки! – Она уперла руки в бока, и ее голос стал звенящим от возмущения. – И не брошу я тебя, Игнат! Я тебе знаешь, чем обязана? Жизнью, вот чем!

Ее темные брови соединились на переносице, губы дрожали.

«А ведь и впрямь не бросит», – подумал Игнат, и на сердце потеплело.

– Ну, как знаешь, – не стал спорить и Витольд, но все же передал Игнату тот самый штуцер, из которого паренек несколько часов назад подстрелил медведя. Потом они двинулись к частоколу.

Идти оказалось тяжело – каждый шаг отдавался болью, ноги дрожали от слабости и увязали в сугробах. Марьяна прижалась к Игнату, и он ощутил, что девушку потряхивает от волнения.

Опытным взглядом плотника Игнат отметил грубую обточку бревен и наспех сколоченную калитку. Поверху змеилась колючая проволока. Прямо над калиткой возвышалась на шесте волчья морда, оскаленная в предсмертном рыке. Из пасти свисал подгнивший язык, а глаз не было – их выклевали вороны. В сгустившихся сумерках провалы глазниц напоминали черные дыры колодцев.

Витольд потянул за длинный вощеный шнур. Игнат внутренне подобрался, ожидая услышать низкий набатный гул или стук дверного молотка по железу. Но вместо этого где-то далеко прозвучал мелодичный перезвон колокольчиков, и калитка распахнулась, будто по волшебству. Но это было не волшебство, а всего лишь хитроумная система шнуров, протянутых от частокола к дому.

– Заходим, что ли, – сказал Витольд и первым шагнул в калитку.

Игнат медлил. Опираясь о плечо Марьяны, он сжимал штуцер и во все глаза смотрел вперед, за частокол, где на четырех высоких столбах высилось мрачное жилище ведьмы.

Первое, что бросилось Игнату в глаза, – у избы не было окон. Дверь была: от нее до земли спускалась прочная деревянная лестница. Толстые срубы стен оказались сработаны крепко и на совесть, и дом напоминал охотничий лабаз. О присутствии человека говорил только идущий из трубы дым.

– Как выглядит ведьма? – шепотом спросила Марьяна.

– Увидишь, – ответил Витольд. – Заходите скорее!

Прижимаясь друг к другу, ребята опасливо перешагнули порог. Дверь захлопнулась за их спинами, лязгнул железный засов. Ветер налетел сзади, сырой ладонью взъерошил волосы на затылке. Марьяна вздрогнула и обернулась.

– Боишься? – вполголоса спросил Игнат.

– Немного, – она шмыгнула носом и доверительно шепнула: – Мне почудилось, будто за нами кто-то следит…

Игнат тоже хотел обернуться, но не смог – спина тотчас отозвалась острой болью, и он судорожно вцепился в Марьянину руку, чтобы не упасть.

– Как же ты поднимешься на высоту такую? – озабоченно спросила она.

– Потихоньку да полегоньку, – откликнулся через плечо шедший впереди Витольд. – Лестница тут крепкая, а что высоко поставлена – так это чтобы дикие звери да незваные гости в дом не сунулись.

Игнат судорожно вцепился в перила обеими руками. Но, как и обещал Витольд, взбираться было достаточно легко, и в конце концов лестница уперлась в широкую площадку, огороженную высокими перилами. Здесь Игнат позволил себе отдохнуть и оглядеться.

Сумерки сгустились совершенно, но на востоке облака истончились, пропустив желтоватый отсвет луны. Частокол теперь казался хребтом древнего ящера, и насаженные на шесты волчьи головы отбрасывали на снег длинные тени. Несколько шестов пустовало.

«Это место для головы Яг-Морта, – подумал Игнат. – Хороший подарок для лесной ведьмы».