продолжал:
- Думаю, предстоит нашему кораблю одинокое плавание, без команды и капитана… здоровенный получился, собака! — кто-то зааплодировал. — Я не буду говорить о посыле или значении этого, так сказать, «произведения искусства». Переработка мусора… А на парусе реклама пива «Heineken»… и спасибо им за это! — теперь зааплодировали представители «Heineken». — Вот он наш посыл: пить пиво — очень важно для здоровья! Помните это, дети! — теперь я смеялся. — Мы потратили больше 700 000 бутылок на него… он весит черт знает сколько… и главное… — я хочу узнать, куда он доплывет. В этом посыл, дети: к чьему берегу он пристанет, без капитана и команды?! Давайте бутылку — пора его отправлять.
Бутылка шампанского разбилась (как ни удивительно, это ведь пластиковый корабль) о корпус на мелкие кусочки. После этого, Отец в миг ретировался и не стал присутствовать при отплытии, а все вокруг переключились на поглощение пива «Heineken». Спонсор обеспечил пожизненный запас всем, кто принимал участие в строительстве.
Я хотел бы уточнить, что мероприятие действительно было нешуточным: его освещали в прессе и на телевидении, — это заслуга Маркуса, а также интернет трещал по швам от комментариев. Рекламная акция, одним словом, удалась! Но, казалось, что это нисколько не интересует Отца, как, впрочем, и меня. Чего тут такого?
Он скрылся ото всех в Фире, безразличный к своему успеху и публике. И я хотел оставить его в покое, не докучать ничем, ни поздравлениями, ни вопросами, и получать кайф от вечеринки. Но день на этом не заканчивался.
Брат, также безразличный ко всему на свете, простился с нами сразу после родителя. Он направился в приют «Hopeless», навестить новоиспеченных, бездомных родителей. Мне также следовало, по законам дружбы, брать пример с младшего, и поддержать товарища, однако нет объяснения почему я этого не делал. Я слышал, что Друг нашел работу и вскоре, они смогут арендовать квартирку — моя поддержка возымела результат. Я не стал ютить их больше одной недели и хладнокровно отправил в приют, с младенцем на руках. Вот такими жестокими методами воспитывают людей реставраторы подушек! Но это сработало! Я могу так поступать, я ведь не заделал ребенка на 20 году жизни! Мы с Клем понятия не имеем о любви, нам бы поиграть еще немного в поддержку, в мечты, во взросление…
Старая дверь скрипит, покачиваясь на ветру, в такт «Alabama song» 3. Мы стоим посреди музея моей истории, нам есть что вспомнить, об этом сарае. Здесь я провел много времени до знакомства с Клем, а после знакомства с ней, я полюбил это место еще больше. Облезшая дверь скрипит, покачиваясь на ветру, всю мою жизнь, и до меня еще несколько жизней. Я бы хотел распрощаться с девственностью в вакууме, чтобы сердца стук глухими ударами сотрясал наши тела, а чувства обострились, как натянутая шелковая нить. Но Рока встретил первый сексуальный опыт, под аккомпанемент столетней двери, будто под буги-вуги старика, скрипящего костями. Однако мы с Клем, обнаружили в этих звуках удивительную мелодию. Наша любовь — пронизывающий скрип.
Я открыл дверь. Среди груды мусора, в комнате 5х5 стоял мешок, доверху заполненный колокольчиками всех видов и размеров. Я помню, что родителям так и не хватило запала собрать необходимое количество, для того, чтобы взмыть в воздух, как в романе Александра Грина. Но они были предельно близки к тому, чтобы начать полет. Звон волшебных колокольчиков угас, поглощенный скрипом, теперь он навеки замурован в памяти, за дверью в старый сарай — мой дом родной. Здесь я сжег свое детство, а следом и отрочество, сюда я привел Клем в день знакомства. Она была в синем платье, с оранжевыми пуговицами, в ночь с фиолетовым отливом…
- Твой отец очень талантлив! — к нам подошел Маркус. — Я безгранично рад его возвращению из мира мертвых.
