- Маркус? — я спрашиваю.

- Да. Ты Рокамадур, а ты Клементина. Отрада родителей… о вас много говорят. Ты, Рокамадур, скуп на слова, ну а ты, Клементина, вдохновляешь своей красотой и покорностью.

- Кто о нас так говорит? — спросила Клем.

- Все вокруг… чаще других его папа, виновник торжества.

- Он любит говорить обо мне, я знакома с этим, — она опустила глаза, ей стало неловко.

- Молодежь любит большие города: шум, спешка, работа. Граф говорил, что природа отдохнула на вашем союзе, что вы бесталанны. Вот, зачем вам столица? Работа?

- Он так сказал? — я спрашиваю. — Значит так и есть. Я не художник и Клем тоже. Я реставратор подушек…

- Нет в тебе честолюбия, Рокамадур. Кто знает, может, это твой талант?

- Зачем вы оскорбляете нас? — спрашивает Клем.

- Отнюдь, Клементина, я открываю людей, это моя работа. Я поклоняюсь искусству, в особенности работам его отца, — он указал пальцем на меня и ухмыльнулся. — Мое любопытство весьма закономерно: я дал крышу над головой этим людям, за их талант, за их работы. А что могут дать взамен их дети?

- Но, это дом моего отца, я ничего не должен.

- И мы не живем здесь больше, — добавила Клем.

- Верно… вы вечно передвигаетесь в паре?

- Кому какое дело?!

- Верно… и бросаетесь на людей, — он засмеялся, поправляя рукава пиджака.

- Гав, гав! — я зарычал.

- Где младший брат?

- Он талантлив, он может жить в этом доме.

- Искусный вор, я в курсе. Граф поразительно много болтает. Но почему его нет среди нас?

- Право же, — меня утомила беседа с ним, — достопочтенный Маркус Агос, какая, к чертовой матери, разница?! Шли бы вы отсюда!

Он одернул ворот пиджака и бросил на меня суровый взгляд, с укоризной покачивая головой, затем, молча обернулся в след отплывающему судну и произнес: