- Великолепная работа, не находите?
- Мы тоже влюблены в его талант, мистер Агос, — сказала Клем (и это была чистейшая правда).
Маркус подал туловище вперед, выказывая свое почтение, и удалился солдатским шагом. В ту же минуту Клем произнесла: «Свершилось!», схватила меня за руку и затянула в сарай. Я плюхнулся на мешок с колокольчиками и ногой запер дверь, она издала привычный скрип… Я выражаю признательность мистеру Агосу за лучший секс в моей жизни! Я восхищен его режиссерским талантом: внедриться в чужое сознание с парочкой фраз, нагоняющих сомнения, и отвратить от себя настолько, насколько может быть сильной ненависть, граничащая со страстью. От дула к стене, от уступа над обрывом к прайду, посреди Африканской саванны.
Дверь кричит «Мотор!» (у нее скрипучий голос): Клем, голливудским движением руки, точным и молниеносным, расстёгивает мне ширинку, задирает юбку и снимает с себя трусики. Амплитуда наших движений совершенна, с хореографическими изысками, наши вздохи мелодичны, модуляция весьма ритмична. Звон колокольчиков акцентирует внимание на паузах. Никакой порнографии, эпизоду присвоен рейтинг «PG: +13«4, никаких оральных ласк или же смены поз, очень стерильный секс, пригодный для зачатия и поедания попкорна. Мы в сарае, — не сеновал конечно, но весьма романтично, снаружи доноситься шум толпы, толика опасности быть застуканными… Картина бесподобна! Наши души слиты воедино!
Мы закончили, проникнутые чувством любви и готовые присоединиться к празднованию. Поправляем свой стыд и отворяем дверь, за которой, к нашему удивлению, никого нет. Корабль пересек горизонт по направлению к морю, а присутствующие рассеялись в солнечных лучах.
Я нашел отца, и остальную часть присутствовавших, в парадном зале Фиры. Большинство находилось в хмельном недоумении и неловком молчании, в то время как в центре образованного полукруга, моя мать выставляла свои картины. Ее сумбурные движения походили на танцевальную партию верблюда, наполненную истерикой и вызовом. По большей части, на полотнах были изображены разноцветные геометрические фигуры, выведенные гелевыми ручками, с вкраплениями угля и мела. Свежий запах, без тени нафталина, изо рта «непонятого» искусства. Конечно же — временное явление, уже очень скоро этому начнут подражать, а мир посмотрит на живопись с другой стороны. Взять, хотя бы, телевизионные сериалы: еще несколько лет тому назад уровень здравого смысла в них не превосходил таковой в фильмах Эда Вуда5, но уже сейчас «кино будущего» дает фору детским фантазерам из Голливуда. Таковое развитие событий моя мать предугадала еще тогда, во времена «Beverly Hills»6, жаль, что она не дожила до «Breaking bad»7.
Продуманным performance-ом8 это назвать было сложно, скорее импульсивной выходкой или истерией, в чем, бесспорно, моя семейка хороша. Тут уж мы даем всему миру фору. Но крепким «Слава Иисусу» и высокопарным «Вы ничтожны», а также инфантильным «Я вас ненавижу», — можно приковать к себе внимание. Тщетно Маркус пытался вывести людей на улицу. Граф, погруженный в себя, стоял на лестнице. Я направился к нему. Открою завесу тайны: мне больше импонируют его картины, нежели картины матери, таков уж порядок вещей. Мне легче выбирать из предложенного — ведь это всего лишь искусство.
- Отец, ты завещаешь Фиру нам с братом?
- Да, после нашей смерти. И, судя по тому, что творит твоя мать, это случится очень скоро.
- Сегодня все пропитано искусством. Даже знакомство с Маркусом.
