– Я думаю, – облизнул толстяк пальцы, – вам, гости дорогие, нужно попробовать вот это. – С этими словами он придвинул к ним хрустальное блюдо с ватрушками и графин с березовым соком.

Она покосилась на друга и умоляюще прошептала:

– Можно?

Руслан повел плечом:

– Как хочешь.

– А ты?

– И я, – со вздохом согласился друг. Он убрал падавшие на глаза волосы и взял с блюда ватрушку. Даша заметила, что в зале стало тихо, все сосредоточенно следили за ними. Ей даже на миг пришла мысль, что еда и в самом деле отравлена. Руслан откусил маленький кусочек и прожевал. Гномы чего-то ждали, староста смотрел на них из-под опущенных век, точно удав, готовый наброситься в любую секунду, даже Бублентон перестал жевать.

– Ну что? – не сдержалась Даша.

– Вкусно, – пробормотал друг, подозрительно разглядывая ватрушку.

«Вкусно! Вкусно! Вкусно!» – пронеслось по рядам, гномы засмеялись. Больше на ребят никто не смотрел, все занялись едой, снова посыпались шутки, кто-то затянул песню. Тогда девочка взяла графин с березовым соком и налила немного в глиняную кружку. Когда жидкость потекла по горлу в желудок, она подумала, что ничего прекраснее в жизни не ощущала.

Даша закрыла глаза, ей почудилось, будто она в лесу с папой и мамой. Отец что-то ласково говорил ей, но галдеж гномов не позволял разобрать слов. Было приятно слышать его голос, и очень хотелось подольше побыть с родителями, только Руслан этого не знал…

– Даш, сейчас со стола убирать начнут, а ты только глоток соку сделала. – Мальчик придвинул к ней несколько булочек и посоветовал: – Ешь скорее, пока не поздно.

– Ага. – Она с жадностью впилась зубами в сдобу.

– А гости-то, – кивнул на них долговязый, – оказались прожорливыми, если учесть, что они сыты.

Староста ничего не ответил, лишь приподнял общипанную бровь и хмыкнул. Даша успела наесться, прежде чем гномихи с подносами начали убирать остатки еды и грязные тарелки. Маленькие сытые гномики носились по шатру, визжа и сшибая табуретки, Бублентон зевал, долговязый теребил бороденку, а староста величественно поглядывал на своих подданных и одним глазом следил за колибри.

Ногли вела себя странно. Спросить ребята не могли, поэтому оставалось только гадать, что случилось с говорливой птичкой. Гномы потихоньку рассеивались, в шатре остались только самые прожорливые и близкое окружение старосты.

– Что теперь? – спросил Руслан, поднимаясь из-за стола.

– Теперь мы отдыхаем перед вечерней работой, – ответил гном с заячьими зубами.

– Все верно, – чуть улыбнулся староста. – Час отдыха, а потом основная часть гномов уходит на рудник, пока не наступает время полдника. Мы любители поесть, как вы могли заметить.

– Да нет же, я не о том. Что теперь с нами будет?

Даша затаила дыхание. Гномы переглянулись. Гангордер откашлялся.

– Мы не вправе принимать каких-то решений, пока…

В шатер влетел худенький гном, все обернулись на него.

Лицо старосты покраснело, глаза зажглись гневом.

– Почему ты не снимаешь шапку, когда входишь!

Гном испуганно сорвал с головы колпачок.

– Простите, – пробормотал он, комкая его в руках.

– Что у тебя? – смягчился Гангордер, его лицо приобрело обычный земляной цвет, а глаза перестали гневно гореть.

Гном шумно выдохнул и скороговоркой доложил:

– Прибыла принцесса, она требует выдать ей пленников.

Из сетки на столе донесся тонкий писк, это Ногли упала в обморок.

Все гномы, присутствовавшие в шатре, сгрудились вокруг колибри. Бублентон махал на птицу колпачком, староста причитал, долговязый хмурился.