— А вот и граница, — сказала она. Выхваченный светом фар, знак указывал на то, что они въезжали в «Штат Равенства».

— Вы знаете, что Вайоминг был первым штатом, предоставившим женщинам избирательные права? — спросила Мишель. Из последовавшей тишины она поняла, что дети спят. Она инстинктивно прибавила газу, словно свобода, дожидавшаяся ее поту сторону границы, окрылила ее. Дорога была совершенно пустая, по этому спустя мгновение Мишель даже испугалась, вдруг увидев в зеркале мерцание красного, синего и желтого света. Она снизила скорость, чтобы пропустить патрульную машину, но не обгоняла. Что случилось?

Мишель остановилась, опустила стекло и выглянула из машины. Полицейские маячки продолжали мелькать яркими огнями, включенные фары отбрасывали конические снопы света. Мишель заметила направившийся к ней темный силуэт.

Это был высокий широкоплечий полицейский. Мишель, застыв, наблюдала, как он в полном молчании подошел к фургону, положил руку на капот и осветил фонариком салон. Она увидела на его груди жетон дорожной полиции Вайоминга.

— Права, техпаспорт.

—Что...— ее сознание на мгновение померкло. Она полезла в «бардачок». Полицейский помог ей, осветив фонариком стопку дорожных карт, игрушки из «Макдональдса», кассеты и прочие мелочи.

— Возьмите, офицер, — сказала она дрогнувшим голосом.

— Я ведь не превысила скорость?

Молодой полицейский направил свет фонарика на ее водительские права.

— Нам сообщили о женщине с двумя детьми, которая может попытаться пересечь границу штата.

— Мама? — послышался сонный голос Ники.

—Да, сэр, а что? — Она попыталась пойти в наступление.— Мы с детьми едем к моей родственнице. Вам назвать ее имя и адрес? — В этом нет необходимости, мэм, — тон его голоса был предельно сухим. — Видимо, существует ордер, запрещающий вам покидать пределы штата.

Ее мимолетное подобие на браваду испарилось. Она хотела умолять его, броситься в ноги, дать ему денег. Если он отпустит ее, она просто поедет дальше. Вайоминг — штат огромный и пустой. Она найдет городок, которого даже на карте нет, устроится на работу, начнет жизнь сначала, и все ее проблемы исчезнут.

— Мама! — Ники уже совсем проснулся, и единственное произнесенное им слово было наполнено ужасом. Но поскольку он произнес его очень тихо, то это именно ужас разбудил Ханну.

— Мама? — пробормотала она.

— Все в порядке, дети, — сказала Мишель, но голос ее дрожал. — Хорошо, офицер, мы разворачиваемся и едем домой. Вы можете даже поехать за нами, если хотите.

Полицейский покачал головой.

— Мне очень жаль, мэм, но вы должны выйти из машины.

— Она знала, что все так и случится. Она обвела взглядом погруженные во тьму бескрайние прерии Вайоминга. Просто уезжай. Жми на газ и гони. Как будто она могла уйти от полиции на своем старом фургоне!

— Мама, почему полицейский здесь? — спросила Ханна, тоже уже вполне проснувшаяся.

Как это говорится в старых боевиках? Сопротивление бесполезно. Это была лишь одна из многих безумных мыслей, пронесшихся у нее в голове, когда она выбиралась из машины. Казалось, этот процесс тянулся бесконечно, — открывается дверка, нога опускается на землю...

Мишель вдруг ощутила рукой холод металла. Ее мешковатое сливовое платье — то самое, которое было на ней на похоронах,

— было с короткими рукавами. Полицейский прижал ее к борту фургона распростертую орлом. Он провел по ее телу безразличной рукой, как продавец проводит рукой по выставленным на полке товарам.

Через закрытое заднее стекло она в гигантских конусах света от полицейской машины штата Вайоминг