хотя бы потому, что они были действительно силой: старейшей и богатейшей семьей в округе, обладавшей огромным влиянием. Эриксены, подобно питону, удушающему жертву, охватили влиянием весь Дир-Крик. Энтони каждую неделю играл в шахматы с мэром. На деревообрабатывающую компанию «Эриксен Тимбер» работали сотни местных жителей. Натали заседала в президиумах всех местных благотворительных организаций, которые не придерживались слишком «левых» взглядов. Любимым ее делом было помогать обездоленным детям найти новых «родителей».

—Я никак не пойму, почему ты не подашь в суд на водителя,

— Это бы принесло тебе какую-то сумму, — жалостливо сказала Саммер.

Мишель собиралась что-то возразить, но ей на выручку пришла Кортни.

— Саммер, — вмешалась она, тщетно пытаясь говорить терпеливым тоном, — ты когда-нибудь слышала выражение «На нет и суда нет»? У того пьянчуги даже не было страховки, — так какие с него деньги возьмешь?

— Но разве это не преступление — ездить без страховки?

— Да, — сказала Кортни. — Ездить пьяным — тоже преступление. Но даже если этот мерзавец попадет в тюрьму, — а я молю Бога, чтобы так и случилось, — Мишель это денег не принесет.

Кстати, Мишель, а что со страховкой вашей машины?

— Мы получили лишь самый минимум, — ответила Мишель.

— Этого хватило только на похороны и на месячный запас про дуктов.

—Но...

—Я знаю, что ты хочешь сказать, — перебила Мишель. — От страхового покрытия водителя и пассажиров мы отказались.

Все трое на несколько минут замолчали. Мишель снова заскользила взглядом по дворику Кортни, размышляя о том, что и без того скромные сбережения на их банковском счете вот-вот иссякнут навсегда. Последние бабочки порхали над увядающими цветами, и Мишель показалось, что она такая же бабочка, — где найдет себе кров холодной зимой и доживет ли до теплой весны?

— Знаете что, я, наверное, уеду, — сказала она вдруг безо

вся.

кого выражения.

— Куда, например? — спросила Кортни.

— У меня в Шайенне живет тетя Джинни. Дети обожают ее, но мы видимся, к сожалению, не так уж часто. А ведь она, пожалуй, единственная родня, которая у меня осталась.

Саммер одобрительно кивнула.

Эта мысль возникла у Мишель неожиданно, и она начала развивать план, чтобы отвлечься от дум о смерти мужа и притязаниях его родителей.

— Мы можем поехать сегодня же и останемся там на выходные.

— Езжай, — поддержала подругу Кортни. — Тебе не повредит

проветриться.

Через пару часов Мишель уже ехала в начальную школу имени Элеоноры Рузвельт, где Ники учился во втором классе, а Ханна в подготовительном. Перед этим она заскочила домой, собрала кое-какие веши для себя и детей, заправила машину бензином. Старый фургон, еще не вполне им принадлежавший, дышал на ладан, но Мишель надеялась, что уж до Вайоминга он их как-нибудь довезет.

Объезжая ограду игровой площадки, Мишель увидела Ники и Ханну, которые, как всегда, ждали ее у главных ворот вместе с другими детьми, собравшимися домой. Глядя на своих понуро опустивших головы детей, Мишель до боли закусила губу. Ники стоял, прислонившись к сетке ограды, а Ханна сидела на траве поодаль. Волосы ее, расчесывать которые всегда было наказанием, растрепались донельзя. У Ники рубашка наполовину вылезла из брюк. «Причесывалась ли дочка сегодня? — подумала Мишель. — Чистили ли они зубы за последние 12 дней?»

Они недавно потеряли отца.

Она знала, что должна собраться, взять себя в руки — ради детей. Она же взрослая. До сих пор ей