вать фирму некому. Он мой последний шанс.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила Мишель.

— Сейчас неподходящее время, но, видимо, подходящим оно не будет никогда, — ледяным голосом произнес Энтони. Не было

заметно, чтобы он подал какой-то знак, но из-за его спины тут же появился мужчина в черном костюме и протянул Мишель стопку бумаг.

— Миссис Эриксен, я вручаю вам официальный документ,

— сказал мужчина деловым тоном и быстро отошел.

Мишель осторожно положила бумаги на кофейный столик. В глаза бросились крупные буквы заголовка: «Эриксен против Эриксен». Но в голове у нее был такой сумбур, что она и не пыталась прочесть что-либо еще, тем более вникать в юридические тонкости.

— Мы хотим добиться опеки над детьми, — сказал Энтони.

На колени Мишель упал желтый лист.

Осень. Все умирает.

Сидя в шатком кресле на террасе у Кортни, Мишель смотрела в сад. Цветы, — особенно ноготки и петунии — еще кое-где дер. жались. Розовые и пурпурные анютины глазки потускнели. Она перехватила взгляд, которым обменялись Кортни и Саммер.

— Со мной все в порядке, — сказала она. — Побыть с вами очень помогает.

Кортни Диллон и Саммер Биндмен были старейшими подругами Мишель, — все они родились в Дир- Крике, вместе ходили в школу. Саммер была сама доброта и простодушие; эти качества пришлись как нельзя кстати, когда она устроилась на работу в дом престарелых. Кортни из всей троицы была самой практичной. Несколько лет назад она открыла собственный художественный магазин «Гнездо», где продавались работы местных художников и ремесленников — картины, керамика и вышивка, которой так любила заниматься сама Мишель.

— Мы беспокоимся о тебе, — сказала Кортни.

— Не сдавайся, что бы ни случилось, — приободрила ее Саммер. Подруги сидели напротив Мишель за столом, накрытым к чаю. Саммер, покрытая веснушками, которые и не пыталась прикрывать косметикой, издалека могла сойти за подростка. Кортни, в твидовой юбке и двойке, как обычно, выглядела так, словно сошла с обложки каталога «Толботс».

— Пока что дела обстоят неважно, — сказала Мишель. Она старалась говорить непринужденно, но произнесенные слова лишь усилили ее подавленное нестроение.

Мишель была на грани банкротства. Чтобы Гедеон мог открыть свою фирму, они перезаложили дом. Муж Мишель изобретал и конструировал разные полезные мелочи, но бизнес шел не так успешно, как планировалось. В день своей гибели Гедеон собирался привезти и показать ей прототип своего нового изобретения

— футуристический держатель для сотового телефона, который едва ли мог рассчитывать на успех.

Как начинающие предприниматели, Мишель и Гедеон были сильны в творческой части работы, представляющей собой «интересную» сторону малого бизнеса, но вот решение «земных» проблем, ведение счетов в частности, давалось им куда труднее. Так они и проморгали, что у Гедеона закончился срок страхового полиса.

Мишель хорошо шила и была прирожденным кулинаром, но если когда-то и была возможность обратить эти ее таланты в источник

доходов, то только не теперь. Фирма Гедеона рухнула, а денег на укрытие нового бизнеса в ближайшем будущем не предвиделось, дом тоже скоро заберут, а если устроиться на работу куда-нибудь в кафетерий или бакалейную лавку, зарплаты не хватит даже на то, что бы платить за квартиру и кормить и одевать детей при всей скромности их привычного образа жизни.

Ситуация усугублялась непрекращающимся давлением со стороны Эриксенов. Мишель не очень-то верила, что свекры смогут забрать у нее детей. Но полностью отвергнуть такую возможность она не могла