единственной жертвой аварии, в которой участвовало четыре машины. Пьяный водитель, виновник катастрофы, отлежавшись день в больнице, был передан на руки его сожительнице.

На похороны собралось едва ли не все население Дир-Крика городка в штате Колорадо, где жил Гедеон с семьей. После погребения друзья Мишель организовали поминки.

Мишель сидела в гостиной, тупо глядя перед собой. Перед ней стояла тарелка с нетронутым фруктовым салатом. Опустив глаза. Мишель видела лишь ноги мельтешащих вокруг людей. Тут до нее с трудом дошло, что приближается какая-то пара; мужчина в черном костюме и женщина с ямочками на коленях, выглядывающих из-под черной юбки. Родители Гедеона.

Мишель неохотно подняла глаза. Энтони Эриксен был более шести футов ростом, а его жена лишь чуть-чуть уступала ему. Светлые волосы свекра, едва тронутые сединой, росли так густо, что Мишель подозревала, что он сделал пересадку. Его глаза были голубые, словно вода в бассейне. Натали, свекровь, сделав подтяжку лица, еще блистала в свои 60 величественной красотой.

Эриксены недолюбливали Мишель, и ей было трудно не отвечать им тем же, хотя она всегда старалась быть предельно вежливой с ними ради Гедеона и детей. Но теперь она испытала прилив жалости: ведь они потеряли единственного сына.

Они остановились перед ней. Энтони застыл в напряжении, Натали оглядывалась, словно проверяла, не наблюдает ли кто за ними. Мишель не знала, что им сказать. «В подобных ситуациях всегда говорят: «Мне очень жаль», — подумала она. Может быть, и они хотели это сказать?

Натали, наконец, промолвила:

— Вы знаете, дорогая, мы были бы рады помочь вам купить что-нибудь для детей, чтобы они выглядели поприличнее на похоронах своего отца.

Мишель не ответила. Она посмотрела на детей. Держась за руки, они седели на своем любимом месте у камина. Она слышала, как Ники утром сказал сестре: «Теперь я буду как папа». Свободной рукой Ханна прижимала к щеке Мистера Му-Му. Мистер Му-Му был желто-розовым одеяльцем, которое Мишель связала, когда была беременна и надеялась родить девочку.

Ники в свои семь лет был развит не по годам: бегло читал, проявлял способности к арифметике, был задумчив и порой слиш-

ком даже серьезен. Он любил спорт, особенно бейсбол. Ханне было пять, и она еще не сознавала, какая она красавица со своими рыжими кудрями и белоснежной кожей. Внешностью она пошла в Эрик- сенов. Сама Мишель была смуглой брюнеткой с карими глазами. Ханна по уму не уступала брату, но была еще слишком застенчива. Думая о том, как дочка старается побороть свою робость, Мишель тихо произнесла:

— Я хорошая мать.

— Мы заметили, — сказал Энтони и выразительно посмотрел на Ники, голова которого была забинтована — он получил удар мячом всего несколько дней назад.

— Он играл в бейсбол! — возвысила голос Мишель. Она чувствовала себя такой виноватой и всю дорогу в больницу корила себя. Она бы и сейчас думала об этом, если бы не...

— Мы будем кратки, — сухо произнес Энтони. — Не секрет, что мы не одобряли выбор, сделанный нашим сыном.

— Да, родителей-то не выбирают, — подумала Мишель.

— Я всегда мечтал о том дне, когда Гедеон возглавит «Эрик-сен Тимбер»... пока вы не появились в нашей жизни... Теперь его не стало.

Мишель, которая до сих пор едва сдерживалась, чтобы не заплакать, теперь сдалась — и слезы ручьями потекли по щекам. Несколько капель упали в тарелку с фруктовым салатом. Платка у Мишель не было, так как одно из немногих платьев — сливового цвета — было без карманов.

—Он никогда не зарился на «Эриксен Тимбер»,—

прошептала она.

— Все дело в том, что у нас осталось только одно, — продол жал Энтони. — Только одно. Наши внуки. И кроме Ники, унаследо