переживает за Павлика. Я уверена, если бы она могла ему хоть чем-то помочь, то ни за что не стала бы сидеть сложа руки.

— Валерия и так не сидела, — поддержал меня Костя. — Ты ведь и сам знаешь, что она сразу помчалась к следователю, надеясь снять с Павла обвинение.

— Ладно-ладно, — сдался Гурьев, — извините, характер у меня такой.

— Знаю я твой характер, — проворчала я. — Когда тебе что-то нужно, так ты соловьем разливаешься!

— Так ведь не я один такой, — пожал он плечами. — Все мы не без греха. Вот ты, Ирина, сейчас тоже грешить будешь.

— Почему это? — возмутилась я.

— А что, скажешь, что военком этот тебя как мужчина интересует? Или признаешься, что кокетничать будешь ради общего дела?

— Так ведь для дела, тем более для общего, — тем не менее немного смутилась я.

— А я о чем? Все о том же.

Мы подъехали к облвоенкомату, вышли из машины и с самыми деловыми рожами, какие только смогли скорчить, прошествовали в холл, где я царственно обратилась к дежурившему старлею:

— Будьте любезны, подскажите, где нам найти полковника Семиреченко?

— Вам назначено? — поинтересовался дежурный.

— Нет, — холодно ответила я. — Мы с телевидения.

— А по какому вопросу? — продолжал допытываться дотошный старлей.

— По вопросу предварительной договоренности о съемке передачи «Женское счастье», ведущей которой я являюсь.

— Ваши документы, — попросил дежурный.

— Пожалуйста, — протянула я ему свое удостоверение.

Стралей внимательно его изучил, вернул мне, поднял телефонную трубку, щелкнул каким-то переключателем и проговорил:

— Дежурный беспокоит. Тут с телевидения пришли… Ирина Анатольевна Лебедева, ведущая программы «Женское счастье»… Поинтересуйтесь у Леонида Андреевича, примет он их сейчас или как. — Некоторое время он ждал, потом промычал в трубку «угу» и снова повернулся ко мне: — Полковник вас примет. Второй этаж, последняя дверь налево. Попрошу вас оставить свои документы.

Мы покорно сдали удостоверения старлею и пошли искать кабинет военкома. Туманное объяснение про последнюю дверь налево мне показалось крайне невнятным. Однако Гурьев с этой задачей справился очень быстро, безошибочно определив, куда нам нужно двигаться. Перед начальственной дверью он слегка притормозил и благословил меня:

— Ну, Ирина, с богом! А если что — кричи.

Я молча покрутила пальцем у виска, постучала в дверь, решительно открыла ее и оказалась в обширном предбаннике, где стояло несколько стульев, стол с компьютером, телефоном и кучей каких-то папок. За столом сидел еще один старлей, усердно печатавший на клавиатуре одним пальцем. При моем появлении он оторвался от своей работы и вопросительно уставился на меня.

— Я Ирина Лебедева, полковник Семиреченко любезно согласился меня принять.

— Минуточку, — буркнул старлей, щелкнул кнопочкой телефона и сообщил начальству о моем появлении. — Проходите.

— Спасибо, — с еле уловимой ноткой сарказма поблагодарила я его.

— Ирина Анатольевна! Рад, очень рад нашему знакомству. Супруга, знаете ли, обожает вашу передачу. — Леонид Андреевич не только встал, но и вышел из-за своего монументального стола мне навстречу.

С первого взгляда он мне страшно не понравился, так как олицетворял собой все то, что я всегда рисовала в воображении, когда слышала выражение «штабная крыса». Маленького роста, остроносенький, лысоватый, с тонкими, в ниточку, губами и бегающими маслеными глазками. Но я, естественно, своих истинных чувств не показала, напротив, любезно улыбнулась и заявила, что мне крайне лестно слышать о привязанности жены такого уважаемого в области человека к моей передаче. Полковник предложил мне стул, вернулся на свое место.

— Так чем обязан вашему визиту?

— Видите ли, — светским тоном начала я, — как вы, конечно же, знаете, приближается День защитника Отечества, то есть ваш профессиональный праздник. И мне захотелось сделать передачу, посвященную этому дню…

— Что, — хохотнул полковник, перебив мня, — вспомнили старинную поговорку о том, что военные — лучшие друзья незамужних женщин?

— Не совсем. Мне захотелось показать роль женщины в современной армии.

— Да-да, и что? Ищете подходящую героиню? — У него уже на физиономии нарисовалось, что его супруга — самая подходящая из всех подходящих.

— Я ее нашла.

— Да, и кто это?

— Лейтенант Катерина Горина.

— Горина… Горина… — пожевал полковник губами. — Нет, не помню.

— Ну как же? Как же не помните? Она приехала в Тарасов в прошлый понедельник, чтобы получить у вас документы для поступления в десантное училище как перспективный командир.

— Ах да! — хлопнул себя по лбу Леонид Андреевич. — Теперь вспомнил. Ну и что?

Надо признаться, держался он отменно: я не смогла обнаружить в его поведении ни грамма наигранности.

— А вы разве не в курсе? — продолжила я свою игру.

— Извините, в курсе чего я должен быть?

— Что Катя в больнице в тяжелом состоянии.

— Да? — брови полковника поползли вверх. — А что с ней случилось?

— Ее хотели убить, — сказала я, внимательно следя за лицом своего собеседника. — Вернее, отравить. И это почти удалось. Сейчас она в коме.

— Ай-ай-ай, — горестно покачал головой полковник, но глаза его были абсолютно холодными. — Не знал, не знал… Нужно будет отправить кого-нибудь к ней… — Он немного помолчал, потом в упор посмотрел на меня: — А что вы в связи со всем этим хотите от меня?

— Видите ли, насколько мне известно, днем в четверг Катя Горина должна была быть здесь, у вас.

— Да, она была у меня на приеме в четыре часа.

— А вы случайно не скажете, чем закончился ваш разговор?

— Ирина Анатольевна, — в голосе полковника появились металлические нотки, — вам не кажется, что вы задаете какие-то странные вопросы? Какое все это имеет отношение к вашей передаче?

— К передаче — никакого. — Я почувствовала, что он меня сейчас выставит, и попыталась как-то смягчить впечатление от своих слов. — Просто я успела подружиться с Катей, и она мне жаловалась на то, что никак не может получить у вас нужные документы. Она очень переживала по этому поводу.

— Гориной вообще было не место в армии, — отрезал полковник. — Я вообще удивляюсь, как она получила звание лейтенанта: крайне неуравновешенная особа! Ей не учиться нужно, а психику лечить. Не удивлюсь, если окажется в конце концов, что она собралась покончить с собой!

— Вы так думаете? — наивно спросила я.

— Да я уверен, Ирина Анатольевна. — Леонид Андреевич слегка оттаял. — Подумайте сами, разве нормальная женщина пойдет в армию? Тем более в действующую. Там и здоровые-то мужики ломаются. Вот скажите, вы, именно вы пошли бы воевать?

— Конечно, нет!

— Ну так и я о чем? Гориной ведь предлагали работать в штабе, она отказывалась, рвалась воевать, а ведь это ненормально для женщины. Уверяю вас, она была больна, но обследование у психиатра проходить отказалась. Так что бросьте вы это дело, я вам серьезно советую. Зачем вам сумасшедшая солдафонка? А