чтобы дружба обратилась во вражду.

Безсодержательность этой жизни.

Челов?ку, даже обжившемуся въ этомъ мір?, всетаки порою д?лается скучно, и тогда онъ ц?пляется за всякую сплетню, за всякое вырвавшееся слово, за всякій намекъ, чтобы раздуть въ себ? 'новыя' чувства, ими заполнить свою праздную жизнь. Такова психологическая идея этой см?шной и печальной пов?сти Гоголя. Съ этой точки зр?нія осудилъ онъ и жизнь 'старосв?тскихъ пом?щиковъ', и въ ихъ праздной, мелочной жизни 'ничтожныхъ событій' оказалось достаточнымъ для того, чтобы ими вызваны были 'великія событія' – смерть обоихъ героевъ {Гоголь ошибается, говоря сл?дующее: 'По странному устройству вещей, всегда ничтожныя причины родили великія событія и, наоборотъ, великія предпріятія оканчивались ничтожными сл?дствіями': 1) Гоголь путаетъ причины съ 'поводами', a 2) ничтожныя причины только въ жизни пустой и мелкой производять 'великія' (!) событія,- въ жизни большого разм?ра ничтожныя причины остаются незам?ченными.}. Въ пов?сти – о ссор? двухъ друзей оказалось достаточнымъ одного слова 'гусакъ', чтобы два друга, 'честь и украшеніе Миргорода', поссорились на всю жизнь и обр?ли каждый ц?ль и смыслъ жизни – въ судебной тяжб?, упорной, разорительной и непримиримой…

Разсказчикъ.

Разсказъ въ пов?сти ведется отъ лица какого-то обывателя города Миргорода; изъ его пов?ствованія вырисовывается его личность: онъ – глуповатый, наивный, словоохотливый челов?къ, весь живущій жизнью Миргорода, и съ обывательской точки зр?нія смотрящій на все, зд?сь происходящее.

Характеристика героевъ, описаніе ихъ жизни, описаніе другихъ жителей города Миргорода, ихъ занятій, развлеченій, представляетъ собою н?что зам?чательное именно потому, что въ ней обрисовываются не только Иванъ Ивановичъ и Иванъ Никифоровичъ,- но и самъ разсказчикъ. Эта характеристика обличаетъ въ немъ челов?ка, живущаго сплетнями миргородской жизни, не ум?ющаго отличить мелкое отъ крупнаго,- существенное отъ незначительнаго. Въ результат?, сравненіе двухъ характеровъ, въ его устахъ представляетъ собою нагроможденіе безъ системы и плана всевозможныхъ душевныхъ и т?лесныхъ качествъ обоихъ героевъ; черты душевныя см?шиваются съ физическими прим?тами, привычками, даже съ особенностями костюма {Напр.: 'Иванъ Ивановпчъ н?сколько боязливаго характера. У Ивана Никифоровича, напротивъ того, шаровары въ такихъ широкихъ складкахъ, что если бы раздуть ихъ, то въ нихь можно бы пом?стить весь дворъ съ амбарами и строеніемъ'. Къ хорошимъ качествамъ души онъ относитъ такія обстоятельства, что y одного изъ нихъ удивительныя яблоки, что онъ любитъ дыни, что его уважаетъ комиссаръ.}. Вс? эти подробности, порознь взятыя, любопытны и уясняютъ не только двухъ героевъ, ихъ жизнь, привычки, убогое содержаніе ихъ души, но также и прочихъ миргородскихъ обывателей, которые отъ скуки, отъ праздности изучили другъ друга до мал?йшихъ подробностей. Они знаютъ, что скажетъ каждый изъ ихъ знакомыхъ, подавая другъ другу табакерку, знаютъ, что принято говорить еврею, продающему элексиръ противъ блохъ… Это жизнь, одуряющая своимъ однообразіемъ, своею скудостью. Въ этой сред? рождаются невозможные слухи (наприм?ръ, будто Иванъ Никифоровичъ родился съ хвостомъ) которые до того популярны, что ихъ приходится серьезно оспаривать. Это среда совершенно безпомощна въ оц?нк? нравственныхъ качествъ челов?ка,- она можетъ добрымъ и 'богомольнымъ' считать челов?ка черстваго, – 'прекраснымъ' она можетъ считать челов?ка зажиточнаго; эта среда в?ритъ еще въ авторитетъ комиссара и время считаетъ такими историческими событіями, какъ по?здка какой то Ага?іи ?едос?евны въ Кіевъ. По словамъ разсказчика, Иванъ Ивановичъ и Иванъ Никифоровичъ – 'честь и украшеніе Миргорода' – отсюда мы можемъ заключить о желаніи автора въ лиц? этихъ двухъ типичныхъ 'существователей' изобразить 'лучшихъ' людей Миргорода; въ нихъ, какъ въ фокус?, собрано все характерное, все своеобразное, къ чему присмотр?лся м?стный обыватель, съ ч?мъ онъ сроднился, но что поражаетъ св?жаго челов?ка…

Наивность разсказа выдержана Гоголемъ мастерски: она позволяетъ автору скрыть осужденіе этой жизни, позволяетъ ему удержаться отъ карикатурности, отъ того субъективизма, который только въ конц? пов?сти прорывается въ восклицаніи автора: 'скучно жить на б?ломъ св?т?, господа!'

Иванъ Ивановичъ; его характеристика: а) какимъ онъ казался жителямъ города. 'Прекрасный челов?къ'. 'Богомольность' и 'доброта'. Челов?къ 'приличій' 'душа' общества.

На Ивана Ивановича Гоголь обратилъ особое вниманіе. Онъ ему отводитъ большую самостоятельную характеристику и говоритъ о немъ немало, сравнивая его съ Иваномъ Никифоровичемъ. Прежде всего, онъ, по мн?нію жителей Миргорода, 'прекрасный челов?къ'. Но разсказчикъ напрасно напрягаетъ вс? свои усилія, чтобы доказать эту мысль: онъ говоритъ и о томъ, что y Ивана Ивановича удивительная бекеша, и что домъ его и садъ очень хороши, и что дыни-то онъ любитъ и самое удовольствіе ихъ кушать ум?етъ обставить церемоніаломъ: записываетъ день и число, когда съ?дена дыня. Повидимому, это безполезное занятіе, показывающее только, что y Ивана Ивановича слишкомъ много празднаго времени,- въ глазахъ разсказчика, обозначало большую наклонность героя къ порядку и хозяйственности. Зат?мъ прекрасныя качества души героя разсказчикъ старается доказать его богомольностью и добротой. Но изъ дальн?йшаго выясняется, что 'богомольность' сводилась къ тому, что онъ по праздникамъ подтягивалъ басомъ хору п?вчихъ, a 'доброта' выражалась въ томъ, что онъ разспрашивалъ нищихъ на паперти объ ихъ несчастіяхъ, хотя никогда не давалъ никому ни гроша. Изъ дальн?йшаго пов?ствованія мы узнаемъ, ч?мъ очаровалъ жителей Миргорода Иванъ Ивановичъ,- онъ былъ 'душой' м?стнаго общества: ум?лъ витіевато говорить, любилъ щегольнуть и зналъ, какъ держать себя; онъ соблюдалъ свое достоинство, какъ никто въ город?; онъ ум?лъ со вс?ми уживаться и вс?мъ говорить пріятное… Правда, 'приличія' – вещь относительная,- въ разныхъ слояхъ общества подъ 'приличіями' понимается различное, и Гоголь далъ н?сколько образчиковъ см?шного и уродливаго толкованія этого понятія въ Миргород?: верхомъ приличія зд?сь считалось, наприм?ръ, отказываться до трехъ разъ отъ предложеннаго чая, и Иванъ Ивановичъ съ такимъ достоинствомъ ум?лъ ломаться передъ поставленной чашкой, что y наивнаго разсказчика вырывается восторженное восклицаніе: 'Господи Боже! Какая бездна тонкости бываетъ y челов?ка! Нельзя разсказать, какое пріятное впечатл?ніе производятъ такіе поступки!… Фу, ты пропасть! Какъ можетъ, какъ найдется челов?къ поддержать свое достоинство!'

Отношеніе Ивана Ивановича къ себ?.

Это ум?ніе 'поддерживать свое достоинство' основывалось y Ивана Ивановича на томъ уваженіи, которое онъ им?лъ къ себ?,- къ своему маленькому чину и званію. Къ тому же онъ совершенно серьезно считалъ себя 'прекраснымъ челов?комъ', угоднымъ Богу и заслуживающикъ уваженія со стороны людей. Это 'фарисейство' Ивана Ивановича – характерная его черта. Онъ не былъ сознательнымъ 'тартюфомъ' – онъ жилъ наивнымъ лицем?ромъ и умеръ довольный собой, съ полной в?рой въ себя, не омраченный сомн?ніями, не обезпокоенный внутренней борьбой, которая рождается въ душ? челов?ка, сознательно смотрящаго въ жизнь.

b) 'Д?йствительный Иванъ Ивановичъ.

И, между т?мъ, этотъ 'богомольный' и 'добрый' челов?къ полжизни отдалъ на тяжбу съ другомъ-сос?домъ изъ-за слова 'гусакъ'; онъ приб?галъ и къ лжи, и къ клевет?, и къ подкупамъ,- онъ обнаружилъ въ своей 'праведной' душ? бездну дряни. Итакъ, хорошихъ качествъ души Ивана Ивановича онъ не доказалъ- передъ нами челов?къ ничтожный и потому мелочно-самолюбивый, праздный, любопытный, скупой, черствый и пустой, съ большимъ самомн?ніемъ. И читатель разстается съ нимъ, окончательно разув?рившись въ томъ, что это – 'прекрасный челов?къ'.

Иванъ Никифоровичъ а) какимъ онъ казался жителямъ Миргорода. 'Хорошій челов?къ'. b) 'Д?йствительный' Иванъ Никифоровичъ.

Меньше м?ста отводитъ разсказчикъ Ивану Никифоровичу. Этотъ 'обыватель' не отличался св?тскими достоинствами Ивана Ивановича, но, съ точки зр?нія согражданъ, онъ былъ тоже 'хорошій' челов?къ, хотя бы потому, что грузный и неподвижный, въ полусонномъ состояніи пролежалъ y себя большую часть своей жизни, нич?мъ не интересуясь, никого не трогая. Въ маленькомъ городк? и это уже большое достоинство, когда челов?къ не д?лаетъ зла другимъ людямъ; в?дь зд?сь, въ этой мелочной сфер?, изъ пустяка могутъ разыграться 'великія событія'! Но дальн?йшее пов?ствованіе о жизни Ивана Никифоровича объ его столкновеніяхъ съ бывшимъ другомъ обличаютъ и въ его душ? массу мелкихъ, злыхъ качествъ. Это существо, почти полу-животное, оказывается и скупымъ, и упрямымъ, и великимъ сутяжникомъ. Приливъ злости даже даетъ ему силы и энергію на веденіе судебнаго д?ла. И мы уб?ждаекя, что не любовь связывала друзей, a 'привычка',- только благодаря случайности ихъ 'дружба' была такъ продолжительна и благодаря случайности (прі?здъ къ Ивану Никифоровнчу Агафіи ?едос?евны, которая окончательно разссорила друзей) вражда сд?лалась упорной… Немудрено, что Гоголь, осв?женный интересами высшей культурной жизни, не могъ гляд?ть на своихъ героевъ глазами 'разсказчика', глазами Миргорода,- ему грустно д?лалось за т? милліоны челов?чества, которые везд?, не только y насъ въ Россіи, ведутъ жизнь Миргорода, и y него вырвалось горькое восклицаніе: 'скучно на этомъ св?т?, господа!'

Судья. Городничій. Жизнь города.

Кром? двухъ друзей Гоголь вывелъ въ пов?сти еще н?сколько типичныхъ образцовъ. Судья, который, во время судебнаго разбирательства, разговариваетъ о дроздахъ и, не слушая д?ла, его подписываетъ и берегь взятки об?ими руками; городничій, выслужившійся изъ солдагь, добродушный грабитель, который каждый день спрашиваетъ квартальныхъ, не нашлась ли пуговица отъ его мундира, потерянная имъ уже два года; чиновники и обыватели города, отъ самыхъ сановитыхъ до мелкихъ – все это обрисовано мастерски. Вс? эти образы, сцены изъ жизни города (пов?товый судъ, ассамблея въ дом? городничаго) – фонъ безотрадной пошлости и мелочности, на которомъ такъ ярко выд?ляются два друга – 'честь и украшеніе Миргорода'. Если въ 'Старосв?тскихъ пом?щикахъ' подкупала читателя голубивая чистота героевъ, отсутствіе y ннхъ претензій, то въ этой пов?сти пошлость жизни не прикрывается нич?мъ. Простота безсознательности см?нилась зд?сь см?шнымъ искаженіемъ прежней патріархальной жизни новыми понятіями о чести, о достоинств? дворянина и чиновника – понятіями смутными, неосновательными, уродливыми, которыя еще ясн?е, еще очевидн?е и безотрадн?е представляютъ бездну пошлости, сказывающейся за этими претензіями.

Сравненіе этой пов?сти съ 'Старосв?тскими пом?щиками'. Гуманность Гоголя въ этой пов?сти.

Такимъ образомъ, если мы сравнимъ эту пов?сть съ пов?стью 'Старосв?тскіе пом?щики', мы уб?димся, что ни т?ни сочувствія къ этой жизни незам?тно въ отношеніяхъ къ ней автора. Зд?сь Гоголь посл?довательно и сознательно осудилъ 'пошлость пошлаго челов?ка'. Зд?сь впервые опред?ленно сказалась его способность 'вызывать наружу все, что ежеминутно передъ очами и чего не зрятъ равнодушныя очи,- всю страшную потрясающую тину мелочей, опутавшихъ нашу жизнь, всю глубину холодныхъ, раздробленныхъ, повседневныхъ характеровъ'. Такимъ образомъ, въ этой пов?сти мы должны отм?тить наличность характерной особенности гоголевскаго см?ха,- 'см?хъ сквозь слезы'. Зд?сь н?тъ той поэтической идеализаціи жизни, которую мы встр?чаемъ въ 'Вечерахъ на хутор?',- не съ праздничной, a съ будничной, пошлой стороны рисуетъ Гоголь въ этихъ очеркахъ свою Украйну. Это уже не тотъ беззаботный юморъ, которымъ осв?щены многія пов?сти 'Вечеровъ на хутор? близъ Диканьки',- это горькій см?хъ челов?ка, тоскующаго о духовной скудости челов?ка. Для Гоголя, какъ челов?ка, сочиненіе такой пов?сти очень характерно: если юношей онъ рвался изъ этой сферы пошлыхъ обывателей въ какой-то другой лучшій міръ 'истинныхъ людей', то теперь, озаренный идеалами этихъ лучшихъ людей, Гоголь спустился въ міръ 'существователей', чтобы разобраться въ ихъ душахъ, посмотр?ть на нихъ 'не равнодушными очами', a взоромъ челов?ка, настроеннаго гуманно. Вотъ почему въ обрисовк? героевъ Миргорода н?тъ сатиры, н?тъ обличенія, н?тъ суда,- есть только сожал?ніе къ нимъ, жалость къ челов?честву вообще…

Литературная исторія пов?сти. 'Два Ивана' – пов?сти Нар?жнаго.

Литературная исторія этой пов?сти вполн? ясна. Живыя впечатл?нія захолустной малороссійской жизни, собранныя Гоголемъ въ 1882 г., когда онъ побывалъ на родин?, дали ему краски для обрисовки т?хъ образовъ, ничтожность которыхъ онъ чувствовалъ еще юношей. Уже до него Нар?жный въ пов?сти 'Два Ивана, или страсть къ тяжбамъ' взялъ сюжетомъ сутяжничество, которое свойственно челов?ку, живущему мелочными интересами. To обстоятельство, что и y Гоголя выведены въ лиц? героевъ два Ивана и изображено то же явленіе, очевидно, характерное въ мароссійскомъ захолусть? – страсть къ тяжбамъ –