Ты, конечно, разрешишь своей любимой Калечке иногда полакомиться кровушкой кого-нибудь из этих ужасных девок?

– Аа..., – более внимательный человек, несомненно, заметил бы в глазах Мани Грейтмана неподдельный ужас.

– Ну конечно, пусик. Я понимаю, и не прошу многого – я понимаю, ты человек экономный. Ну, хотя бы одну в месяц, одну за целый месяц – ты мне разрешишь? Мы же не обеднеем, если раз в месяц твоя пусечка взрежет горлянку у кого-нибудь из них?

Это «взрежет горлянку», выдававшее в дородной и солидной, и несмотря на всю косметику, благообразно выглядящей архижрице бывшую девчонку из уличной шайки с окраин, и доконало Мани Грейтмана.

Он в изнеможении прикрыл глаза, но и это не помогло.

Он буквально воочию видел ее – такой как она была лет двадцать с чем-то назад.

Патлатую распутную девку, пахнущую потом и дешевыми сигаретами, повисшую на шее у такого же грязного и мерзкого паханенка мелкой бандочки, – одной из тех, что наводили ужас на них – детей из благополучных семей.

Приблатненной дешевой шлюшкой откуда-нибудь с бывшей Христиновки, Кристмас-хилл, или Благолепной слободы – самых злачных районов Дита – тогда еще просто Боолтбурга, недавно переименованных по указу очередного мимолетного Великого Магистра в Антихристиновку, Хеллоуин- пойнт, и Бесовские Дворики. (Да, как раз тогда было время, когда не успеет новый Магистр принять бразды правления, как смотришь – уже «милостью Дьявола покинул мир сей». «Милостью Дьявола и удавки» – как перешептывались тогда).

Вот он, дрожа, стоит перед такой компанией – мальчик в чистенькой (нет, уже помятой и запачканной) школьной форме, с новеньким ноутбуком – впрочем нет, ноутбук уже перекочевал в кому-то из этих, а под глазом его – свежий «фонарь». А вот такая тварь, нацепившая только что снятые атаманом с него часы, плюнув ему на брюки, хрипато цедит – «Вякнешь кому – найдем и взрежем горлянку!» И маленький Мани понимает – не шутит ведь! Эта – взрежет.

Изо всех сил сдерживая позывы к рвоте, проректор по хозяйственной части Академии Мрака, и видный писатель-дьяволослов, сделал вид, что поглощен компьютером.

Мечты своей дорогой женушки ему были хорошо известны.

Заветным увлечением Кали Миноговой было не что иное, как вампиризм. Но, к ее сожалению, даже в Темной Лиге подобные склонности не поощрялись. По убеждению ее владык, их подданные должны были умирать исключительно сражаясь за слово и дело Сатаны,(ну и – в идеале – на священном огне) но никак не для удовлетворения гастрономического любопытства хотя бы даже и жрецов. Ведь этак, если начнут еще и пить кровь из себе подобных, то недалеко и до того, чтобы начали пить ее и друг друга – а только-только удалось прекратить внутренние разборки в среде жречества...

Так что Кали оставалось лишь надеяться на будущих рабов, да коллекционировать все, связанное с любимой темой.

Мани смертельно боялся своей жены. Боялся давно, и чем дальше, тем больше.

Ему постоянно казалось, что когда та смотрит на него, то натуральным образом облизывается. А ее ласково-снисходительное «Ах ты, мой поросеночек!», всякий раз приводило его в содрогание.

Вообще, Мани был человеком незлобивым, и даже, можно сказать, хотя это и странно звучит для сатаниста такого ранга – гуманным.

В Академию Мрака – ту самую, где он сейчас руководил уборщицами и сантехниками, он попал, можно сказать, по мобилизации. Как раз когда он заканчивал школу, после очередного выяснения отношений внутри бесопоклонников, проигравших, по приговорам Адской Инквизиции, тысячами замораживали заживо в чанах с жидким азотом, чтобы тут разбить ударами отбойных молотков на сотни кусков ставшие хрупкими, как стекло тела.

И в Церкви Великого Мрака обнаружился заметный дефицит служителей.

И всех учеников выпускных классов, у которых по дьяволословию были отличные оценки, не спрашивая, запихнули в семинарии.

Уже став архижрецом демона Сета, он набросал тезисы о реформировании Черной веры, в сторону, так сказать, ее большего гуманизма, и подал их наверх.

Его тут же обвинили в ереси и, скорее всего, Грейтмана ждали мрачные подвалы дома на Большой Бармалеевской[11], а там и Черный трибунал – со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но на его счастье (и беду) на него именно тогда как раз положила глаз Кали. К тому моменту, несмотря на свою относительную молодость, дама очень влиятельная, и не только благодаря своему рангу высшей посвященной культа второстепенной демоницы, а еще и всем тем знакомствам в верхах, которые она приобрела благодаря немалым постельным талантам.

Вообще надо сказать, что женщин среди иерархов Лиги было очень немного – даже у женских олицетворений зла большинство служителей были мужского пола.

«Три К» – капище, кухня и киндер – вот законная участь существа слабого пола по мнению главного идеолога сатанистов, Иуды Тоттенкопфа I.

Но уж если женщина становилась служанкой Дьявола, то можно было быть уверенным на все сто – это такая баба, что неизвестно с кем лучше иметь дело – с ней, или с ее хозяином!

Мани это отлично понимал, но выбора у него особого не было – на свадебную церемонию эта толстая крашеная блондинка, старше его на пять лет, вытащила его буквально из кельи предварительного заключения Департамента борьбы с подрывными идеями ОСБ.

Сейчас ему было всего тридцать пять, но иногда он чувствовал себя стариком – эта тварь буквально пожирала его живьем.

Вечерами она таскала его по разнообразным сатанинским тусовкам, а ночами – столь же неутомимо – в постель.

Что она заставляла его вытворять! Какие усилия прилагал он, всегда относившийся к женщинам более чем спокойно, чтобы удовлетворить свою ненасытную супругу! Выручало разве только то, что он, в отличии от большинства своих коллег, вел здоровый образ жизни, и не злоупотреблял излишествами. Так что пока он был на еще на высоте, но когда был не уверен в себе, принимал стимулирующие пилюли, от которых болела печень и происходило несварение желудка.

И тому была серьезная причина – ему украдкой сообщали достоверные слухи, что Кали Миногова пишет доносы в ОСБ на мужчин, имевших несчастье не угодить ей на эротическом фронте.

Было у него и другое занятие, доставлявшее ему немалые мучения.

Вскоре после чудесного спасения, ему недвусмысленно намекнули, что его преданность слову и делу милостивого Дьявола требует более серьезных доказательств, нежели сексуальные подвиги в постели Кали.

Тогда – исключительно, чтобы от него отвязались, он написал для Миссионерской службы книгу – «За что мы любим Церковь Мрака?».

Книга получилась глупая и на его взгляд – прескучная. Он ведь и писал ее с тем расчетом, чтобы на него махнули рукой, сочтя бестолковым и никчемным дураком.

Как же он удивился, узнав, что его сочинение было одобрено вышестоящим начальством, и более того – неплохо раскупалось.

Сразу же от него потребовали продолжения – он отнекивался, но не тут-то было!

И пошло-поехало! Книги – одна тупей другой выходили из-под его электропера как пончики из пончикового автомата.

«Люцифер и Сатана», «Ступени в Преисподнюю», «Чудеса Вельзевула» «Самый короткий путь к Дьяволу»... И все, что изумляло его более всего, расходились на ура!

И вот как знаменитого писателя-дьяволослова, его послали в эту командировку – на победоносную (??!!) войну.

Боже, или кто там вместо тебя? Кончиться это когда-нибудь?

Борт «Старины Роджера»

...Хотя на борту корсара собрались люди в основном бывалые, в космосе не новички, но и они не смогли сдержать удивленного вздоха при виде мобильного штаба Лиги.