том, что авторы первоначально планировали отправить своих героев за границу. В этом случае им представилась бы отличная возможность превратить «Мага» в бесконечный сериал с погонями и схватками. К счастью, Олди не поддались этому соблазну и вновь сделали «стоп-кадр». «Камера» приблизилась к вершине «конуса».

Действие третьей и четвертой книг романа происходит в одном городе и связано с буднями и праздниками Харьковского облавного училища, готовящего жандармов — охотников за магами. Удачно воспроизведена обстановка специализированного закрытого учебного заведения с его сверхзадачей лишить юнкеров любых признаков индивидуальности. Авторы показывают, как постепенно из восторженных юношей лепятся и куются бездушные рабы Устава. И все же, несмотря на огромные усилия, прилагаемые воспитателями, полностью прооперировать души молодых людей, удалив из них все человеческое, не удается. Находятся те, кто способен противостоять муштре и чугунному, отупляющему слогу параграфов Устава, кто сомневается в его абсолютной непогрешимости и безошибочности. Из таких, как ни странно, вырастают в будущем блестящие офицеры репрессивного аппарата (типа Шалвы Джан- диери).

Потому что возглавлять его не должны люди, ни в чем не сомневающиеся, не способные видеть обе стороны медали, мыслить диалектически.

Заканчивается «конус» здания «Мага в законе», как и положено, точкой. «Съемочная камера» останавливается на небольшой комнате, спальне для гостей, где мы видим «двух новорожденных девочек, спящих, как могут спать только дети трех часов от роду,…измученную женщину на смятой постели, высокого, сильного мужчину рядом с ней,…литографию Дюрера — нагие Адам и Ева пристально смотрят на яблоко в пасти скучающего змия, готовые в любой миг взять запретный плод или отдернуть руку». Как всегда у Олди, традиционно открытый финал. Не точка, а многоточие.

Жизнь продолжается, но пришла пора сделать выбор.

Помимо панорамности, в построении романа, очевидно, использованы стратегия и тактика карточной игры. На это указывают и особая символика «Мага в законе», когда каждый из героев наряду с человеческим обликом имеет и' «карточное значение» (Туз, Дама, Валет), и чисто внешнее оформление структурных элементов (книги разделены на «круги», вместо прологов их открывают «прикупы», а вместо заключений завершают «куши под картой»). Это вполне оправданный ход, ибо карты еще с глубокой древности являются непременным атрибутом волхва-прорицателя. С другой стороны, символику эту можно истолковать и в более широком смысле:

Провидение тасует судьбы людские, словно колоду карт.

И порой даже самый искусный маг не может предугадать, что ему выпадет при следующей сдаче…

Для персонажей романа все еще впереди. Впрочем, зарницы уже полыхают — добрые поселяне штурмуют Малыжино, падает на окровавленную землю полковник Джандиери, чапаевской конницей мчится жандармская подмога с шашками наголо… Пока еще не революция — просто бунт, тот самый, бессмысленный и беспощадный. Но лиха беда начало! В том же феврале 17-го все началось с драк в хлебных очередях…

Такая вот притча — о слепой власти, слепом рвении слепых Государевых слуг — и о пропасти, куда неспешно, но неотвратимо движется Державная Атлантида.

Вот ведь что написалось! А так хотелось порассуждать о высоких материях, о философии, о проблеме выбора, о бремени ответственности; о любви, наконец. Но что поделаешь! Двадцатый век начался, и где-то у пристани уже стоит пароход, на котором лет через десять всех философов вышлют навсегда из России, дабы дать им возможность в Париже (спасибо, что не на Сахалине!) вволю поразмыслить, отчего это такая беда с нами со всеми приключилась.

Такой вот «Маг в законе». И сказать больше нечего, разве что заглянуть «Магу» в глаза…

Если внимательно поглядеть прямо в глаза тому, что встает со страниц романа, то ты увидишь… …Сцену — широкую, полную народу.

Пары кружатся беззвучно, блеск мундиров, пена кружев, кавалеры благородны, дамы статны и прекрасны. Рядом — славные герои, лики чьи омыты стужей и огнем, — но доблесть выше, их страданья не напрасны. А вокруг народ толпится — православный, прямодушный. Может, чуточку немытый, но властям своим послушный. Это сцена — и беззвучно оркестранты в трубы дышат. Вальс амурский с нот не сходит, припечатанный навечно. Желтоватый воск паркета — ножки в туфельках все выше. И летают кринолины — бесшабашно и беспечно. А над всем орел двуглавый зрит налево и направо. Вот где сила, вот где слава! Тем сильна стоит держава!

Сцена, а вокруг — охрана. Тундра возле Магадана…