была уверена, что сумеет угодить морскому конунгу. Как видно, раньше ему нечасто приходилось радоваться искусству скальдов.

— произнесла она, и Бергвид слушал ее с улыбкой. Лучше бы он хмурился. Улыбка на его лице казалась чудовищной, более страшной, чем самый грозный волчий оскал.

— Конунг, посмотри! — сказал чей-то голос позади них.

И он показался Ингиторе настолько невероятно знакомым, что она позабыла, обо всем и поспешно повернулась. И ахнула, прижимая руки к щекам. Встань перед ней сам Эгир со знаменитым пивным котлом в руках, и то она не была бы так потрясена. Скорее она была готова поверить, что научилась видеть духов, чем что перед ней стоит он сам — Асвард Зоркий. Это лицо, эта худощавая длинноногая фигура были крепко-накрепко связаны в ее памяти с домом, со всем привычным с детства укладом жизни усадьбы Льюнгвэлир. И далеки от кремневых берегов Квиттинга, как небо от земли.

Но это был он, знакомый до белой ниточки старого шрама на скуле. А в руке его покачивалась, сверкая на солнце, узорная золотая цепь Хеймира конунга.

Асвард бросил на Ингитору быстрый взгляд и снова обратился к Бергвиду.

— Посмотри, конунг. Это было на шее у того человека, которого ты убил последним.

Бергвид радостно свистнул и взял цепь у Асварда. Повернувшись к солнцу, он повертел ее, рассматривая и любуясь ее блеском. А Ингитора тем временем во все глаза смотрела на Асварда, и ей хотелось ущипнуть себя, чтобы проснуться наконец! Это уже слишком!

Асвард значительно кивнул ей, словно хотел подтвердить, что он не дух и не сновидение. Ингитора видела, что он сильно изменился: похудел, длинные волосы его были заплетены в косу, как почти у всех орингов-квиттов, и рубаха его была сшита по-квиттингски. Но как он мог сюда попасть?

А Бергвид, хотя и рассматривал цепь, как-то сумел перехватить их взгляды.

— Да, Железный! — вспомнил он. — Ведь это ты мне сказал, кто она такая! Откуда ты ее знаешь?

— Едва ли кто на всем Квиттинге знает ее лучше, чем я, — ответил Асвард. — Ведь я родился и вырос на усадьбе ее отца. Мальчиком я был на пиру, который Скельвир хёльд устроил в честь ее рождения. Я был с ним в его последней битве. Но про это ты уже знаешь.

— Про это я знаю… — повторил Бергвид, рассматривая цепь. — Славный подарок мне привезли.

Ингитора хотела рассказать, что цепь эта не просто дорога и красива, но и обладает волшебными свойствами, но не стала. Бергвиду не так уж и нужно об этом знать. И больше всех чудес Квиттинга ей сейчас хотелось узнать, почему Асвард оставил Льюнгвэлир и как попал сюда. Но расспрашивать при Черной Шкуре она не решалась. Бергвид надел цепь себе на шею.

— Я вижу, ты взял хорошую добычу! — вдруг воскликнул поблизости женский голос — Но это еще не все!

Обернувшись на голос, Ингитора вскрикнула от неожиданности и испуга. Страшным чудесам этого дня, как видно, не будет конца. И мужчины возле нее, не только Асвард, но и сам Бергвид, вздрогнули при звуках этого голоса.

В десятке шагов от них, на опушке леса, стоял под елью огромный лохматый волк, настоящее чудовище, по размерам немногим уступающий лошади. На спине его сидела маленькая женщина с густой гривой тускло-рыжих волос. Глаза ее казались огромными и горели бледно-зеленым огнем. И взгляд этих глаз наполнил Ингитору таким острым, холодным ужасом, которого она еще не испытывала. В них не было злобы — просто из них смотрел чужой, нечеловеческий мир. Так могли бы смотреть гранитные валуны или старые ели, если бы боги вдруг дали им глаза. Эти два существа, женщина и ее волк, были гостями издалека — или же, напротив, настоящими хозяевами нынешнего Квиттинга.

— Что ты застыл, Бергвид! — продолжала ведьма, ибо даже Ингитора, ничего о ней не знавшая, мгновенно поняла, что никем другим и не может быть эта страшная всадница. — Ты не ждал меня увидеть?

Тронув коленями волчьи бока, ведьма подъехала поближе. Ингиторе захотелось попятиться назад, но она не смела пошевелиться. У нее захватило дух, сам воздух моря наполнился болотной кисловатой сыростью. Сразу стало холодно.

— Дагейда! — сказал наконец Бергвид. Голос его звучал по-новому; бросив на него короткий взгляд, Ингитора поняла, что и он, морской конунг, которого боятся все двенадцать племен, сам боится этой маленькой рыжеволосой ведьмы. — Зачем ты пришла?

— Как всегда — чтобы помочь тебе, мой конунг! — ответила Дагейда. — Ты взял только один корабль. Но тут неподалеку есть еще!

В сознании Ингиторы мелькнула тревожная мысль, что потерянный ими «Козел» тоже принесен волнами сюда и теперь может стать очередной жертвой кровожадного «Черного быка». А Бергвид с недовольством поморщился.

— Именем Однорукого, оставь, Дагейда. Мне хватит моей сегодняшней добычи. Если бы я знал, что ты вернешься, то велел бы не выбрасывать тела в море.

Глаза ведьмы сверкнули, на миг превратившись в два сияющих изумруда.

— Кто это говорит «хватит»? Это ты говоришь, Бергвид Черная Шкура? — с напором, со злобной требовательностью заговорила она. — Там, за Лисьим Мысом, стоит корабль, принадлежащий слэттам, пришедший с берега фьяллей! Ты сейчас же поплывешь туда и возьмешь его! И очистишь его от людей, как очистил этот!

— Хорошо, хорошо! — поспешно ответил Бергвид. — Если ты так хочешь.

— Я хочу? — Ведьма насмешливо прищурила глаза. — Это ты так хочешь, Бергвид сын Стюрмира! Это ты поклялся, что ни один корабль фьяллей и слэттов, разоривших землю твоего племени, не пройдет спокойно мимо Квиттинга. А клятвы нужно исполнять. И не выбрасывай все тела в море. Мой Жадный голоден.

— Ты пойдешь со мной?

— Нет. Пусть лежат на берегу. Я приду, когда захочу.

Ведьма хлопнула волка по загривку, и вдруг серый хвост мелькнул меж елями — Всадница Мрака исчезла.

Бергвид вздохнул с облегчением и вытер лоб. Ингиторе тоже стало легче дышать после исчезновения ведьмы. Теперь она стала догадываться, почему Бергвид так силен и неуловим. И что это за внутренний огонь сжигает его.