— Я бы сказал, по обязанности, сэр. Перед вылетом сюда я получил от начальства особые инструкции касаемо вас. Меня предупредили, что вас попытаются здесь убить, и я обязан, вдобавок ко всему, приложить максимум усилий по обеспечению вашей безопасности. Такие приказы заставляют относиться к человеку с некоторым доверием...

— Приятно слышать, — сказал Мазур. — И то, что вы мне все же доверяете чуточку, и то, что у меня есть телохранитель.

— Вас и в самом деле кто-то попытается убить?

— Боюсь, что да, — сказал Мазур. — Может быть, даже вы... не делайте столь обиженного лица, старина. Вы же умный человек и прекрасно понимаете, что в такой ситуации ждешь удара с любой стороны...

— Я не обижаюсь, сэр, вполне уместные мысли для человека в вашем положении... Но я и в самом деле собираюсь вас охранять со всем усердием. Осмелюсь внести предложение. Мне кажется, я должен по ночам наблюдать за вашим бунгало. Если кто-то здесь и в самом деле настроен вас прикончить, надежнее всего это предпринять ночью — последняя ночь перед визитом президента, самый удобный момент... Не обязательно стрелять или резать. Можно попросту подбросить змею. Милях в двадцати отсюда, в лесах у Ндване водится чертовски ядовитая и скверная на характер порода. Попав в жилище, ни за что не уползет — не успокоится, пока не перекусает предварительно всех, кто там находится...

Мазур передернулся вполне искренне — в его богатой на приключения жизни ядовитых змей все же под подушку не подбрасывали. Ни единого разочка. Поганая смерть, если вдуматься — подползет бесшумно этакое склизкое, холодное, жиганет зубом...

— Дельная мысль, — сказал Мазур. — Если это вам не доставит лишних хлопот, я бы попросил не караулить дом, а посидеть ночью внутри. Потому что меня ночью не будет. Я, понимаете ли, собираюсь навестить даму...

Мбопа бросил на него быстрый, хитрый взгляд:

— Ну, если уж вы тот, про кого я думаю, вы не даму собираетесь навещать... А впрочем, не мое дело. Вы распорядились — я выполнил...

Он сбросил скорость: лендровер въехал на территорию поселка. Глянув в сторону самого большого домика, президентского, Мазур особого многолюдства там не увидел — ну, они же не полные дураки, чтобы картинно торчать у всех на виду в темных очках и с трещотками наперевес, они давным-давно засели и в резиденции, и в тех четырех домишках, что чертовски удобно ее окружают, — при нужде, высунув стволы вон в те замаскированные бойницы, можно отстреливаться долго и успешно. Никто этого не говорил вслух, но изнутри там наверняка все бронировано на совесть, африканские президенты — народ предусмотрительный, горьким опытом наученный, особенно в таких вот местах...

— А про главного егеря что вы скажете? — спросил Мазур. — Мне с ним сейчас нужно будет побеседовать, хочу знать мнение местного. Догадываюсь, вы и ему по обязанности не доверяете. Ну, а кроме этого?

— Как вам сказать, сэр... Вообще-то, он уж лет десять как за это теплое местечко зацепился. Еще до того, как нынешний президент стал президентом. Но это ни о чем еще не говорит. Ничего вам про него не скажу, ни плохого, ни хорошего. Вроде бы чист, всю сознательную жизнь провел в Африке... хотя родом он не отсюда, из Кении. Родители, насколько я помню из досье, были фермерами, а сынок, стало быть, предпочел бродить по Африке: где-то в армии служил, где-то охотился, где-то занимался туристическим бизнесом. А потом в Ньянгатале осел. Кто его знает...

— Кирилл!

Раньше, чем Мазур успел повернуть голову, Мбопа предупредительно затормозил. Распахнув невысокую дверцу, Мазур спрыгнул на землю, подошел к Олесе, стоявшей у входа в бунгало. В белоснежных шортах и синей маечке, с распущенными волосами, смотрелась она весьма и весьма. Кем бы ни была на самом деле. Так что иные распоряжения начальства можно выполнять не просто из чувства долга, а с превеликим удовольствием...

— Что вы так смотрите?

— Простите за жуткую банальность, но вы очаровательны, — сказал Мазур. — Не хватает Кинг- Конга. Он бы вас сгреб, а я бы, соответственно, спас со всем усердием...

Она выдержала его взгляд со спокойствием опытной женщины, привыкшей к восторгам, осадам и прочему. Тихо сказала:

— Мне, конечно, чертовски приятно, что на меня, измочаленную бизнесом усталую старушку, так смотрят супермены, но сначала о деле, уж не посетуйте... Вы, как я понимаю, из Киримайо?

— Ну да, — сказал Мазур.

— Впечатления, мысли по поводу, соображения?

— Все есть, — сказал Мазур. — Всего понемножку. Прямо сейчас устроим военный совет? Мне еще нужно было заскочить к главному егерю...

— Ну, время терпит. Сразу после него заходите ко мне, без церемоний и без стука. Я никого не жду, поговорим обстоятельно, а то время поджимает...

— Есть, — сказал Мазур.

Повернулся, запрыгнул в машину. Мбопа плавно взял с места. «Лендровер» свернул вправо, обогнул президентскую резиденцию, еще немного попетляв меж домиками, затормозил у стоявшего, можно сказать, на самой околице деревни, рядом с таким же джипом, только помощнее и поновее. В отличие от остальных бунгало, здесь рядом со входом красовалась начищенная медная табличка, на которой старомодным шрифтом было выведено по-английски: «Роберт Каллем, главный егерь заповедника Киримайо».

Собственно говоря, к посту, который этот субъект занимал, по мнению Мазура, гораздо больше подходило бы прозаическое «Директор», но, как известно, у каждой Марфушки свои игрушки. Обстановка романтичного, затерянного в диких просторах охотничьего приюта требует, надо полагать, соответствующей терминологии. Вип-клиентам, прибывшим отдохнуть от деловой суеты, гораздо больше нравится общаться с главным егерем, нежели с директором или менеджером... Ну, в конце концов, за свои немаленькие деньги имеют право.

— Вас подождать? — спросил Мбопа.

— Да нет, я пешком дойду, — сказал Мазур. — Раскатывать на машине по этой крохотной деревушке — это, по-моему, совершенно излишняя помпа... Вы, главное, с темнотой не забудьте занять пост в моем скромном жилище.

— Конечно, сэр.

— И если нагрянет кто-то... незваный, — сказал Мазур, — то непременно постарайтесь не убивать его, а взять живым. В наших играх пленный нужен, как воздух.

— Разумеется, сэр... Всего наилучшего.

Подойдя к двери, Мазур громко постучал — и, услышав изнутри приглашение войти, без церемоний ему последовал.

И оказался в царстве экзотики. Глаза поневоле разбежались. Прямо напротив двери на стене помещалась огромная носорожья башка, взиравшая на пришельца свирепо и тупо. По обе ее стороны красовались львиные головы, белые черепа, судя по отсутствию рогов и негуманным клыкам, принадлежавшие отнюдь не травоядным, головы антилоп с разнообразнейшими рогами, то длинными и прямыми, то причудливо закрученными. В углу, на лакированной деревянной подставке, стоял крокодил нешуточных размеров. И еще много было всякого: череп буйвола, стойка с разнообразными ружьями, старыми и вполне современными, африканские мечи и пучки ассегаев на стенах, причудливые, прямо-таки марсианские резные маски из темного дерева. Большие фотографии на стенах, статуэтка слона на высокой подставке...

Хозяин, восседавший аккурат под носорожьей башкой, поднялся навстречу Мазуру, вышел из-за стола, подошел и крепко пожал руку, жизнерадостно восклицая:

— Обратите внимание: ничего чужого!

Я имею в виду, все добыто собственноручно, из этих вот ружей! Вы, значит, и будете этот загадочный русский, который станет караулить президента?

— Он самый, — сказал Мазур. — Мазур моя фамилия.