не похоже.

— Могу и я когда-нибудь нажраться? — проворчал Мазур, отправляя очередную порцию не успевшей остыть водочки по назначению. — И не нуди. Хоть ты и консельери, но это не тот случай, когда мне твои советы нужны. Ресторанчик уютный подыскал, спасибо. А надираться не мешай. — Вылил в глиняную стопочку все, что оставалось в глиняном же кувшинчике, вытряхнул последние капли и распорядился: — Махни гейше, пусть еще парочку принесет... Молодец. Твое здоровье, консельери ты мой оборотистый...

Жахнул очередную стопочку, подцепил палочками кольцо лука, прожевал. Понурив голову, уставился под ноги. Пол в ресторане был из стекла, и под стеклом, среди камней и зеленых кустиков неизвестных водорослей, степенно, испуганно плавали экзотические рыбешки.

— Это вы из-за сегодняшнего? — спросил Патрикеич, пригубив свой сосуд. — Подумаешь, сорвалось разок... В другой раз получится в лучшем виде. Вы и с этого гада все равно не слезете, знаю я вас...

— Как выражались в старину, знаешь ты дуду на льду, — сказал Мазур хмуро. Наполнил стопку. — Тут все сплелось, Дима. Я не верю в череду таких случайностей. Кто-то положил на нас глаз и начал пакостить всерьез, вплоть до засады. А мне, при моей должности, подобное внимание может и боком выйти...

— У вас же все схвачено.

— Я не Господь Бог, дурашка, — поморщился Мазур. — У меня все схвачено в одном месте, а у кого- то в другом, вот и получается минус на плюс. И дома вдобавок... — Он сделал неловкое движение, опрокинул графинчик, к счастью, уже опустевший.

Подоспевшая официантка в пунцовом кимоно проворно убрала со столика ненужную более тару. Посмотрев ей вслед пристально и мечтательно, Мазур тихо резюмировал:

— А попкой вертит так, словно подработать не прочь. И попка, что характерно, приятная, как и она сама... Патрикеич, ты лучше меня ориентируешься в современной суровой действительности. Сколько стоит такая вот вертихвостка?

Патрикеич усмехнулся с томным и пресыщенным видом опытного прожигателя жизни:

— Весьма даже недорого, Кирилл Степанович. По вашим доходам можете хоть всех здешних построить колонной и еще до конца смены увести трахаться...

— Попробовать, что ли? — вслух подумал Мазур. — Впервые в жизни.

У Патрикеича даже челюсть отвисла:

— То есть? Вы что, хотите сказать, что путанок не пользовали? В ваши-то годы?

— Мои годы, Димочка, пришлись на времена развитого социализма, — сказал Мазур. — В те времена мы как-то ухитрялись бесплатно устраиваться.

— Везло вам, — с неподдельной завистью сказал Патрикеич. — А наше поколение привыкло чуть что за бумажник хвататься. Самое смешное, что честные подруги еще дороже обходятся, чем наемные...

— Выходит, я вовремя успел... — хмыкнул Мазур. Выпил и протянул мечтательно: — А может, по шлюхам пойти? Чтобы развеяться по полной? С заказом полная нескладуха, дома черт-те что, сплошные скандалы... Имею я право?

— Кирилл Степаныч, что ж вы раньше-то молчали? — оживился Патрикеич. — Я не набивался с идеями, кто знает, как там у вас обстоит насчет облико морале... Если вы серьезно, давайте, вмиг организую. Это ж в три минуты делается и обходится совсем недорого. Снимается сауна на часок-другой, вызваниваются надежные кадры... Поедем вдвоем, оттянемся, напряжение снимем, неудачу приятным отдыхом перебьем...

— А это безопасно? — спросил Мазур не без опаски. — Зараза всякая, чума двадцатого века...

— Да ну! Если предохраняться толково, с качественными презиками... Ну что? Я вызваниваю?

Несколько секунд — и не более того — Мазур напряженно думал, потом махнул рукой:

— В конце концов, живем только раз... Действуй, Дима!

— Я из вестибюля позвоню, — сказал Патрикеич, — чтобы здешняя обслуга за спиной не хихикала потом...

Он встал и направился в вестибюль, на ходу доставая телефон. Посмотрев ему вслед, Мазур жестко усмехнулся, закурил и, опустив голову, сосредоточенно наблюдал за рыбками, лениво скользившими меж камней и водорослей, пытаясь понять, как же их тут подкармливают, чтобы не сдохли раньше времени. Стекло вроде бы сплошное. Нет, где-то определенно есть лючки или нечто аналогичное...

Патрикеич вернулся довольно быстро, сияя, как новенький полтинник. Вполголоса доложил:

— Минут через десять можно выезжать. Пока доберемся, и девки подтянутся, и сауна будет в полной готовности.

Куда именно они приехали, Мазур так и не смог определить — Москву он знал плохо, не успел еще здесь обжиться. Какой-то дворик, здание, не похожее на жилое, дверь без вывески. Встретивший их неразговорчивый хмырь проводил внутрь со всем почтением. Оказалось, ничего экзотического — самая обычная сауна с большим бассейном посередине, деревянными столами на помосте и несколькими дверями. Обилие стекла, никеля и сине-зеленого кафеля.

Патрикеич, определенно здесь уже бывавший, распоряжался непринужденно и весело, с купеческой властностью. Хмырь пообещал, что шашлыки скоро будут, — и исчез, пожелав приятного времяпрепровождения. Повесив пиджак на спинку деревянного стула, Мазур принялся откровенно озираться. Пожал плечами:

— Первый раз в борделе...

Он, разумеется, не стал уточнять, что впервые в жизни попал именно в отечественный бордель. За границами отечества в былые времена случалось всякое. Вплоть до того, что однажды он из-за сложностей жизни скрывался в южноамериканском борделе, где устроился вышибалой, и все обошлось благополучно...

— Явились, — оживился Патрикеич, заслышав шаги на лестнице. — Не сомневайтесь, проверенные кадры вызванивал...

В следующий миг пришлось согласиться, что верный адвокат знает толк не только в юридических крючкотворствах. Впорхнули два юных, довольно-таки симпатичных создания, совершенно непринужденно ринулись знакомиться (Мазур ради шутки назвался Хабибуллой). Как и следовало ожидать, одна оказалась Анжеликой, а вторая — Марианной, хотя существовали сильные подозрения, что в паспортах у обеих значится нечто гораздо более прозаическое. И обе тут же исчезли. Патрикеич без церемоний разоблачился, завернулся в простыню и развалился в позе римского патриция. С чуточку покровительственным видом посоветовал:

— Кирилл Степаныч, вы разоблачайтесь, тут попросту.

— Честное слово, неудобно как-то, — признался Мазур, расшнуровывая туфли довольно медленно.

— Да ну, чего стесняться, если уплочено? Вам кто больше приглянулся?

— Пожалуй что Анжелика, — подумав, заключил Мазур.

— Нихт проблем. Когда дойдете до кондиции, волоките ее во-он в ту дверочку. И посуровее, главное, а то просечет, что у вас опыт невелик, на шею сядет, ломаться начнет... Что хотите, то и вытворяйте.

Заворачиваясь в белоснежную простыню, Мазур тяжко вздохнул:

— Влип в приключения на старости лет господин адмирал, даже страшновато чуточку...

Патрикеич глянул на него с превосходством:

— Кирилл Степаныч, это у вас — советские пережитки. Наоборот, так оно гораздо проще: заплатил лавэ, разложил телку — и делай что хочешь, без последствий и проблем. Просто и рационально — никаких тебе чувств, обязательств, сложностей...

Вернулись феи — уже живописно задрапированные в простыни. Во исполнение договоренности Патрикеич быстренько встал, взял Марианну за локоток и наладил к себе за стол, так что моментально стало ясно, какой будет расклад.

Уяснившая это Анжелика присела рядом с Мазуром, безмятежно ему улыбнулась во все сорок четыре белоснежных зуба и спросила:

— А вы из Средней Азии, да? Я одного Хабибуллу знала, так он был из Ташкента...