фригидку похожа?

— Ни капли, — сказал Мазур, ради установления доверительных отношений разглядывая ее с тем восхищенным цинизмом, от которого женщины, что бы вслух ни говорили, тают: — Эх, не будь я верным мужем...

Она бледно улыбнулась:

— Мерси... Ну, ситуация, можно сказать, стандартная: уйти не могу, духу не хватит выпорхнуть из моей золотой клеточки в дождь, слякоть и беспризорность. А мужика хочется. Вот и устраиваюсь, как могу, благо кое-какие возможности имеются. До сих пор все шло прекрасно — мы, глупенькие беззащитные блондинки, вопреки анекдотам, умеем иные дела устраивать не хуже Штирлица. А потом обожглась... Все из-за моего нынешнего. Я снимаю квартирку, довольно далеко от мест, где обычно бываю, чтобы ненароком не налететь на знакомых...

Мазур понятливо подхватил:

— И в один прекрасный момент к вам пришли... Один? Несколько?

— Один. И не пришел, а в кафе подсел. В «Али-Бабе». Присел за столик, вполне вальяжный, деликатный даже, элегантный такой мужик в годах, вроде вас... Держится джентльменом, а в глазах, как у вас, обещание при необходимости в мясорубке прокрутить.

— И что?

— Назвал меня по имени-отчеству, положил передо мной конвертик и сказал, что там — диск. Сидюк. И чтобы я его посмотрела в спокойной обстановке, желательно не там, где присутствует законный муж. А потом, если захочу что-то обсудить, могу позвонить ему. И визитку оставил. Только имя-отчество — Василий Павлович — и номер мобильного. Я не встревожилась, скорее уж мне стало жутко любопытно... Он встал и ушел...

— Дайте блеснуть телепатией, — сказал Мазур. — Когда вы диск стали смотреть, оказалось, что там записана ваша... встреча с вашим... другом, скорее всего в той самой съемной квартирке?

— Угадали.

— Значит, кто-то туда камеру влепил. Крохотную...

— Вот спасибо, а я-то, блондинка этакая, не догадалась... Диск я сгоряча поломала и швырнула в мусорное ведро. А потом поняла, что таких дисков может быть целый мешок. Позвонила. Встретились мы там же, в «Али-Бабе». И начался классический шантаж, как в кино: либо он новые диски мужу презентует, да вдобавок в Интернет запустит, либо я ему в сжатые сроки предоставлю фотографии обнаженной Нинки, и чем больше, тем лучше. Вот и все, собственно. Что мне оставалось делать?

— Ай-яй-яй, — сказал Мазур, — лучшая подруга...

Катя уставилась на него не без вызова:

— Вы же сами сказали: своя рубашка ближе к телу... Ну что мне оставалось делать? У него вид человека, который свои угрозы аккуратно выполняет. Я же говорю, вроде вас — джентльмен с молотком под фраком...

— Случайно, не он? — спросил Мазур, протянув ей фотографию покойного Удава, которого он там, на квартире, щелкнул мобильником.

Удав, впрочем, совершенно не выглядел покойником — снимок пропустили через компьютер, пулевое отверстие во лбу убрали. Получился вполне живой мужик, разве что угрюмо пялящийся в одну точку, — но, в конце концов, мало ли какие у него проблемы?

— Да вы что? — сказала Катя, решительно возвращая снимок. — Эта рожа, полное впечатление, уголовная. Тот был совсем другого полета человек. Я же говорю, джентльмен, пусть и с кирпичом за спиной. Лет пятидесяти, не меньше, ничего общего с этим бычарой. Сразу чувствуется, что человек на определенном уровне, если вы понимаете, о чем я...

— Понимаю, кажется, — сказал Мазур. — И что ему нужно было еще?

— А ничего, представьте себе. Только Нинкины снимки. Когда он их забирал, сказал, что никогда больше не побеспокоит. Не знаю уж, врет или нет, но приходится верить, потому что ничего другого больше не остается...

— Значит, джентльмен в годах... — задумчиво сказал Мазур. — И ничего о нем не знаете?

— Откуда? Ничегошеньки. Только имя-отчество и номер телефона. Но имя-отчество может быть придуманным, а от телефонного номера избавиться легко.

— Визитку сохранили?

— Выкинула. После нашей последней встречи. Он сам сказал, она уже не понадобится. Нужно же было так влипнуть, и за что мне это...

— Видите ли, Катенька... — сказал Мазур, — не будь за вами хвоста, который можно засунуть в мясорубку, ничего бы и не случилось.

— Ох, только мораль не читайте...

— Я и не собираюсь. Просто констатирую факт, — Мазур задумчиво поиграл зажигалкой. — Ну что ж... У меня впечатление, что вы мне все рассказали.

— Благодарю за доверие. Вы Нинке, конечно, не скажете? А то мне неудобно чуточку...

— Могила, — сказал Мазур. — Дружите дальше, только, я вас всех умоляю, с оглядочкой... Если снова объявится этот хмырь, звоните немедленно. Помогу решительно во всем... вот только, если вам вздумается кого-то пристукнуть, труп прятать не буду, тут уж сами справляйтесь... Всего хорошего!

Он дружески кивнул, распахнул дверцу, вылез и неторопливой походочкой направился к тому месту, где оставил машину. Законной гордости не ощущалось — никакой это был не след, он обрывался, вел в никуда, поскольку информация очень уж скудная. Собственно, ее почти что и нет.

Одно несомненно: кто-то умный, решительный и располагающий определенными возможностями взялся за него всерьез, и отнюдь не по-любительски. Вполне профессиональная подлянка, хорошо поставленная, с привлечением передовых технических средств, многоходовых комбинаций. И крови этот неизвестный игрок не боится нисколечко — беднягу Удава прикончили, не колеблясь, опять-таки весьма профессионально, и исключительно для того, чтобы сделать очередной ход в непонятной пока игре...

— Не могу кинуть гаечку... — сказал Мазур, отрываясь от окуляра.

— Что? — недоумевающе покосился Атаман.

— Классику надо знать, салага...

— Шеф, не нравится что-то?

— По совести признаться, все, — сказал Мазур. — Я тебе не хочу врать насчет сверхъестественной проницательности и нелюдского чутья, якобы присущего суперменам со стажем... Да и какой из меня, на хрен, супермен... И все же. И чутье есть, и звериный нюх, это не авторами мистических триллеров придумано.

— Да знаю я прекрасно.

— Рад слышать, — сказал Мазур. — Вот под этим углом зрения и посмотри на расстилающийся перед нами пейзаж и сопутствующие ему декорации.

Атаман сосредоточенно приник к окулярам. Мазур смотрел туда же невооруженным глазом, благо расстояние было не столь уж огромное. Все так же стояла оставленная кем-то машина, старенький ГАЗ-53 с глухой металлической будкой квадратной формы. Все так же торчали на лавочке безмятежно попивавшие пивко из пластиковой канистры аборигены, числом трое. Все так же возились возле «Москвича» двое во дворе напротив. Картина была самая мирная, где-то даже идиллическая.

Местечко, где им на сей раз предстояло калымить, не походило на новорусский поселок. Точнее говоря, шикарных особняков хватало — но они стояли вперемешку с самыми что ни на есть простецкими деревенскими домиками, принадлежавшими безвозвратно сгинувшей прошлой жизни. Отчего возникали самые неожиданные, где-то даже забавные сочетания. Судя по наблюдениям, господа новые русские только-только начали внедряться в этот отдаленный, уютный уголок.