Адмирал — это примерно то же самое, что генерал, только на море...

— Так разговариваете, будто я круглая дура. Да знаю я, что такое адмирал. Вы лучше объясните, что это все значит...

— Неделю назад, в сауне, вы, девушки, изволили дурачиться, — сказал Мазур. — Ты, Нинка и Людочка. И с твоей подачи начали фотографироваться голышом. Было дело?

Она недоуменно улыбнулась:

— Ага, было дело. Вы что, из-за этого так расходились? Мы же были без мужиков, развлекались просто. Неужели вы настолько несовременный человек? Было бы из-за чего шум поднимать...

— Слушай внимательно и запоминай, — сказал Мазур жестким металлическим голосом, снова взяв ее за горло. — Буквально вчера пристрелили одного типа. Субъект был поганый, лично мне его нисколько не жалко, но так уж карта легла, золотце, что рядом с покойником была разбросана куча Нинкиных фотографий в голом виде. Тех самых, что ты нащелкала в сауне. Ясно теперь? Кто-то крупно подставил даже не ее — меня. Сама понимаешь: после таких сюрпризов я моментально начал копать землю на три метра вглубь, чтобы найти того, кто так шутит, и оторвать ему все фаберже по самый корень. Ну, а начать пришлось с тебя, потому что ты пока одна-одинешенька крайняя...

— Вы серьезно?

— Абсолютно, — сказал Мазур. — Все так и обстояло, Катрин. Дохлый труп мертвого человека с дыркой во лбу, а вокруг разбросаны Нинкины фотографии. Я их, конечно, забрал, но нет гарантии, что забрал все, что другие где-нибудь не всплывут...

— Подождите. А вы-то как там оказались, возле трупа с дыркой во лбу?

«В общем, она не дура, — подумал Мазур. — Логически рассуждать умеет. И соображает быстро».

— Да так, мимо проходил, — сказал он хмуро, — А в общем, не твое дело. Главное в другом: мы с Ниной оказались в крайне неприглядной ситуации и неизвестно еще, чем все кончится. Игры пошли грязные и опасные... А потому, Катрин, нравится тебе это или нет, но я за тебя взялся всерьез. Снимки исключительно от тебя могли к этому гаду упорхнуть. От кого же еще?

И тут с ней что-то произошло, не требовалось быть Джеймсом Бондом, чтобы это заметить, — красотка съежилась на сиденье, испуганно оглянулась по сторонам, ее словно ударила некая мысль из разряда не то что неприятных — повергающих в ужас.

— Доигралась... — тихонечко вымолвила она.

— Вот именно, — Мазур моментально насел, почуяв благоприятный момент. — Доигралась, шалунья... Я тебе сейчас скажу парочку банальных истин. Своя рубашка ближе к телу. Моя хата с краю. Короче говоря, у меня одна задача: выкрутиться самому и вытащить Нинку. А тебя жалеть — да и просто относиться к тебе с сочувствием — мне сейчас как-то совершенно не с руки. Ты для меня — насквозь чужой человек. Поэтому, если я от тебя не узнаю того, что мне нужно, плохо тебе придется, золото мое. Ты ведь примерно соображаешь, кто я и чем на хлеб зарабатываю?

— Нинка говорила намеками... Спецназ, спецслужбы и все такое...

— Совершенно верно, — сказал Мазур. — Вот и попробуй представить, какие у меня возможности. Теоретически рассуждая, мне совершенно ничего не стоит вызвать хватких и безжалостных ребятишек, чтобы прямо сейчас отвезли тебя куда-нибудь в подмосковные леса, а вернулись уже без тебя, потому что ты-то останешься лежать в дохлом виде под раскидистым кустом. И найдут тебя, когда бродячие собаки обгложут.

— Но вы же не всерьез... — прошептала она бледными губами.

— Да всерьез, всерьез, — сказал Мазур. — Я же говорю, своя рубашка ближе к телу. Золотко, я четверть века резал глотки всем, на кого родина укажет, был не защитником родины, а ее центральным нападающим. И зверства видел столько, что, если тебе половину рассказать, ты неделю спать не будешь... — Он положил ей руку на затылок, притянул голову к своему лицу, так что они почти касались друг друга лбами, сказал холодно: — Ты уж мне поверь, милая, я с тебя шкуру сдеру без малейших эмоций...

И безжалостно усмехнулся, видя, как она побелела от страха. Слегка встряхнул, отпустил и продолжал с расстановочкой:

— А в общем, все это — глупости. Ну, зачем тебя убивать в глухом лесу, сексапильную и гламурную? Это уже перебор. Можно гораздо проще. Я о тебе уже наслышан чуточку — я имею в виду твои постельные развлечения на стороне. Всего-то навсего в сжатые сроки соберу убедительный компромат, нисколечко не выдуманный, основанный, как говорится, на реальных событиях — и позабочусь, чтобы он попал прямиком к твоему муженьку. Он ведь у тебя, насколько я знаю, способен от ревности по потолку бегать. А дальше... Сама понимаешь, что он с тобой сделает. Выкинет к чертовой матери из роскошных интерьеров, и придется тебе в какой-нибудь бордель стриптизершей проситься, потому что ничего ты больше делать не умеешь, ни толковой специальности у тебя, ни сбережений... Приятная перспектива?

Понурясь, Катя обронила:

— Сговорились вы, что ли...

— Я и кто?

— Неважно...

— А конкретно?

— Да идите вы! Чисто конкретно... — огрызнулась она с видом печальным и безнадежным.

— Не уйду, — серьезно сказал Мазур. — Хочешь не хочешь, а придется как-то договариваться. Я от тебя не отстану, пока не узнаю все, что мне нужно. Начнешь орать прохожим, будто тебя в машине сексуальный маньяк, совершенно незнакомый, трахнуть пытается — я им такое удостоверение покажу, что они отсюда припустят почище кенгуру...

— Да не пугайте вы меня! — сказала Катя столь же безнадежно и устало. — Пуганая...

Мазур молчал, прекрасно видя, что настал момент, когда разговор по душам все же вскорости готов состояться. Собеседница закурила дамскую сигарету, длинную и тонюсенькую, отвернулась, пуская дым в приотворенное окно. Мазур терпеливо ждал.

— Я же не дура, хотя и блондинка, — сказала наконец Катя, по-прежнему полуотвернувшись от него. — Прекрасно понимаю: если не договоримся, у меня к старым проблемам новые прибавятся...

— Золотые слова, — серьезно, без насмешки сказал Мазур. — Что поделать, такая уж ситуация: ты, может быть, золотой души человек, но я-то в таком положении, что приходится зверем быть... На тебя что, кто-то надавил? Отобрал фотографии?

Она горько усмехнулась:

— Вы прямо-таки телепат. А если каждый телепат, где на всех набрать лопат... Почти угадали. Только он их не отбирал, он с самого начала потребовал их отщелкать...

— Давай с самого начала.

— Но имейте в виду: если что, я от всего откажусь. Ничего я вам не говорила и в свидетели не пойду.

— Ну разумеется, — сказал Мазур проникновенно. — Какие, к черту, свидетели? Я же не собираюсь ни заявлений в суд строчить, ни устраивать шоу с кучей участников и зрителей. Мне нужна информация, а не свидетели.

— А вы сможете меня защитить, если что?

— Слово офицера, — сказал Мазур.

— Ну, смотрите... В общем, у меня есть... друг. Вообще-то, чересчур пышно сказано: никакой это не друг, а так... станок для оказания услуг. У Нинки, как я поняла, подобных проблем не возникает, — она бросила на Мазура быстрый взгляд, то ли блудливый, то ли попросту тоскливый. — Она говорит, все нормально, и я ей верю — вы, по-моему, мужик нормальный, это чувствуется. А мое лысое и пузатое сокровище... Нет, случается сплошь и рядом, что пожилые, лысые и пузатые — отменные трахальщики, но не в моем случае. У моего, если случится стояк раз в месяц, достижение этакое в книгу Гиннеса вставлять можно... Я вас не шокирую?

— Золотко, — сказал Мазур, широко ухмыляясь, — я и не знаю, что должно случиться, чтобы меня шокировало. Давненько уже на свете живу, все повидал, за исключением честных политиков...

— Короче, что вы там про меня ни думайте, но природа берет свое. Посмотрите на меня — я на