необычное время и по особому маршруту. Также, выделите сколько сможете ответственных и находчивых людей проследить, чтобы никакая неблагоприятная случайность не помешала прибыть на голосование вашим сторонникам.

— Если мы не до такого не опускаемся, как тогда ты назовешь эту игру с Фортугаровым и маточным репликатором? — вопросил Айвен с негодованием.

— Неожиданная шутка благосклонной судьбы. Ни один из присутствующих не имел к этом никакого отношения, — спокойно ответил Майлз.

— То есть если это нельзя отследить, это и не грязная уловка?

— Верно, Айвен. Ты быстро учишься. Дед бы… удивился.

Лорд Доно при этих словах выглядел очень задумчивым, откинувшись в кресле и мягко поглаживая бороду. Его слабая улыбка вызвала у Айвена озноб.

— Байерли, — Майлз искоса посмотрел на второго Форратьера, который понемножку откусывал от канапе и выглядел то ли слушающим, то ли дремлющим — неясно что означали его полузакрытые глаза. Тот распахнул глаза и улыбнулся. Майлз продолжал, — Ты случайно не слышал чего-нибудь полезного для нас от Ришара или на последнем приеме у Формонкриева?

— Кажется, пока они заняты лишь обычным собиранием голосов. Полагаю, они еще не поняли, что вы их догоняете.

Рене Форбреттен поглядел на Би с сомнением. — Догоняем? Не по моим расчетам. И если так, то как только они это поймут, — а я держу пари, что Борис Формонкриев, в конечном счете, уловит это, — то, думаете, они не запрыгают?

Би протянул руку и покачал ей туда-сюда, жестом неустойчивого равновесия. — Граф Формонкриев — степенный старый тупица. Что бы не случилось, он это переживет, чтобы голосовать потом еще раз. И так далее. Судьба Сигура ему далеко не безразлична, но не думаю, что ради него он переступит черту. Ришар… ну, для Ришара это голосование решает все, не так ли? Он впадает в ярость от того, что ему вообще придется бороться за это место. Ришар — все больше и больше делается неконтролируемым. — Этот образ, казалось, не беспокоил Би, словно он получал от него какое-то тайное удовольствие.

— Ладно, держите нас в курсе если этом плане что-нибудь изменится, — сказали Майлз.

Байерли слегка отдал честь, прижав руку к сердцу. — Готов служить.

Майлз поднял глаза и пронзительно поглядел на Би; Айвен подумал, что этот сардонический намек на старый девиз СБ, возможно, не очень уместен с человеком, который отдал Имперской Службе так много крови. Он съежился в ожидании реакции Майлза, который мог и не одобрить эту небольшую шутку Би, но к облегчению Айвена, Майлз не обратил внимания. Еще несколько минут было потрачено на распределение, кто с каким из графов будет разговаривать, и встреча завершилась.

Катриона ждала на тротуаре, держа Никки за руку, пока дядя Фортиц на прощанье обнял свою его жену и шофер погрузил его чемодан в багажное отделение лимузина. Прямо с предстоящей утром встречи дядя Фортиц собирался отправиться в космопорте, а оттуда на скачковом курьере — на Комарру, где ему предстояло, по его словам, иметь дело с несколькими техническими вопросами. По ее предположению, эта поездка была кульминацией всех долгих часов, которые он в последнее время проводил, засиживаясь допоздна в Имперском Научном Институте; в любом случае, для тети Фортиц эта поездка вроде бы не была неожиданностью.

Катриона размышляла над склонностью Майлза к преуменьшению. Она чуть не лишилась чувств вчера вечером, когда дядя Фортиц, усадив ее и Никки, рассказал им о том, о каком обладающем полномочиями человеке говорил Майлз, упомянув что тот мог бы понять Никки, потому что тоже в детстве потерял отца. Будущему императору Грегору не было и пяти, когда бравого принца Зерга разнесло на куски на эскобарской орбите во время отступления во время опрометчивой военной кампании. В целом, она была рада, что никто ей об этом не рассказал, пока не была достигнута договоренность о аудиенции, не то ее нервы пришли бы еще в худшее состояние. Ей было неудобно, что рука, которой она сжимала ладошку Никки, была сейчас ледяной и влажной. Он должен был брать пример со взрослых; ради него она должна казаться спокойной.

Наконец они все уселись в заднее отделение, помахали госпоже Фортиц и отъехали. Катриона решила, что теперь ее взгляд стал более искушенным. В первый раз, когда она ехала в автомобиле, любезно предоставленном Империей в постоянное пользование ее дяди, она не распознала его странную гладкость в управлении как намек на уровень защиты, а внимательного молодого водителя — как кадрового сотрудника СБ. При всем этом вводящем в заблуждение неумении ее дяди вписываться в образ поведения высших форов, он вращался в тех же кругах, что и Майлз, и так же легко: Майлз — потому что прожил там всю жизнь, а ее дядя — потому что своим глазом инженера он оценивал людей по другим критериям.

Дядя Фортиц ласково улыбнулся Никки и похлопал его по руке. — Не гляди так испуганно, Никки, — уютно пророкотал он. — Грегор — хороший человек. Все будет отлично, и мы будем с тобой.

Никки с сомнением кивнул. Катриона сказала себе, что он выглядит таким бледным просто из-за черной одежды. Его единственный по-настоящему хороший костюм; в последний раз он надевал его на похороны своего отца — момент неприятной иронии, которую Катриона приучила себя не замечать. Она разгладила складку на своем собственном траурном платье. Ее каждодневная черно-серая одежда была слегка поношенной, но такой, как должно. По крайней мере, она была чистой и отглаженной. Ее волосы с аккуратной суровостью были убраны назад и заплетены в узел на шее. Она прикоснулась к выпуклости маленького кулона-планеты, спрятанного, для ее тайного успокоения, под черной блузой с высоким воротником.

— И ты тоже не смотрись такой испуганной, — добавил, обращаясь к ней, дядя Фортиц.

Она бледно улыбнулась.

Путь от университетского квартала до Императорской Резиденции был коротким. Охрана проверила их и спокойно пропустила в высокие железные ворота. Дворец был огромным каменным строением, в несколько раз больше особняка Форкосиганов, в четыре этажа высотой и выстроенный, по прошествии пары столетий и радикальных перемен архитектурного стиля, в форме слегка неправильного пустотелого квадрата. Они остановились под боковым портиком восточного крыла.

Их встретил кто-то из высокого ранга служащих Двора, в ливрее цветов Форбарра, и повел их вниз через два очень длинных и отзывающихся эхом коридора в северном крыле. Никки с Катрионой пялились на все вокруг, Никки — открыто, Катриона украдкой. Дядя Фортиц казался безразличным к этой музейной обстановке; он проходил этим коридором множество раз, доставляя свои персональные отчеты правителю трех миров. Майлз сказал, что он жил здесь до шести лет. Угнетал ли его мрачный вес всей этой истории, или он расценивал здесь все как свои личные игрушки? Кто знает.

Одетый в ливрею мужчина проводил их в обставленный с лоском кабинет размером больше чем в пол-этажа дома Фортицев. В ближней половине комнаты стояла, прислонившись к огромному столу с комм-пультом и скрестив руки, смутно знакомая фигура. Император Грегор Форбарра был серьезным, худощавым, темноволосым и узколицым мужчиной привлекательной внешности и выглядящий интеллектуалом. Катриона тут же решила, что видео-съемка не льстила ему. На нем был темно-синий костюм, с незначительным намеком на отделку военного стиля в виде тонкого канта на брюках и кителе с высоким воротом. Майлз стоял напротив него, одетый в свой обычный безупречный серый костюм, однако впечатление слегка портила поза «вольно» и руки, засунутые в карманы брюк. Как только Катриона вошла, он замолчал на полуслове и, приоткрыв губы, с тревогой поднял взгляд на ее лицо. Майлз судорожным кивком поздоровался со своим коллегой-Аудитором.

Профессор не нуждался в подсказке. — Сир, могу я представить Вам мою племянницу, госпожу Катриону Форсуассон, и ее сына, Николаса Форсуассона.

Катриона была избавлена от неловкой попытки реверанса, когда Грегор, сделав шаг вперед, взял ее руку и крепко пожал, словно одной их тех равных, среди которых он был первым. — Мадам, я польщен. — Он повернулся к Никки и тоже пожал его руку. — Добро пожаловать, Никки. Мне жаль, что наша первая