[7] Безусловно, сама по себе потеря восьми В-29 в течение месяца является заметной утратой, но в ходе боевых действий степень понесённых потерь оценивается по отношению к нанесённому противнику ущербу. На первый взгляд, уничтожение 48 мостов — это вполне адекватная компенсация (по шесть мостов за один бомбардировщик!). Однако, тут, видимо, надо было сказать, что «продолжавшийся натиск китайских войск со всей очевидностью демонстрировал, что противник если и испытывает нехватку предметов снабжения и боеприпасов, то отнюдь не настолько, чтобы прекратить наступательные действия, которые американцам никак не удавалось парализовать. Единственным действенным ответом на этот натиск стал новый раунд участия экипажей В-29 в вылетах на непосредственную поддержку наземных частей.». Говоря проще, американцев в очередной раз приложили «фэйсом об тэйбл», после чего они снова убедились в том, что самые мощные авиаудары по тыловым объектам не способны компенсировать недостаточные действия своей авиации в интересах собственных сухопутных войск в прифронтовой зоне.
[8] Безусловно, с помощью навигационных РЛС, можно достаточно точно бомбить невидимые цели. Однако для этого навигационный локатор должен стоять не на земле, а на самолёте. Заметим, что все В-29 к началу 50-х годов уже имели навигационные радары. Например, на В-29А стояла AN/APQ-13, которая позже была дополнена си- темой определения текущих географических координат AN/ARN-4. В-29В получил более совершенную навигационно-бомбардировочную РЛС AN/APQ-7, сопряжённую с автопилотом, позже заменённую на AN/APQ-15. Если «семёрка» «смотрела» только вперед-вниз, то «пятнашка» сканировала всё подстилающее пространство на 360”.
В указанном разделе статьи автор описывает метод бомбометания, применявшийся для уничтожения тактических целей, располагавшихся не ближе 300 м от линии фронта. Суть его заключалась в том, что бомбардировщик наводился на цель с помощью двух находившихся на значительном удалении друг от друга наземных РЛС, что позволяло получить высокую точность измерения текущих координат бомбардировщика и, соотвественно, рассчитать траекторию падения сброшенных им бомб. В частности, величина кругового вероятного отклонения сократилась с 600 м до примерно 150 м. Данный метод всепогодного бомбометания начал применяться с февраля 1951 г. и к системе SHORAN не имел никакого отношения. Количество подобных вылетов обычно ограничивалось двумя-тремя за ночь, но иногда совершалось и до 18 вылетов.
Что касается системы SHORAN, то данная аббревиатура на самом деле является сокращённым выражением short range navigation system, что в переводе с английского означает радиосистема ближней навигации. Сущность метода состояла в использовании электронной триангуляции, позволявшей с помощью двух наземных радиомаяков автоматически определять местонахождение самолёта. Именно эту задачу и решали системы определения текущих географических координат AN/ARN-4, которые начали устанавливать на В-29 в июне 1951 г. Постоянно считывая в полёте пеленги и дальность до двух наземных радиостанций, аппаратура выдавала географические координаты самолёта независимо от видимости и времени суток. Недостатком системы было то, что каждая пара радиомаяков могла «обслуживать» только один летящий В-29, и к тому же на сравнительно небольшой дальности. Помимо этого, планирование полётов с применением системы SHORAN представляло значительные трудности вследствие ограниченного количества имеющихся радиоканалов для наведения самолётов на цель и жёстких требований к выполняемым манёврам в районе цели. Противозенитное и, тем более, противоистребительное маневрирование абсолютно исключалось, а местоположение каждой цели должно было быть очень точно определено заранее.
Кроме того, необходимо заметить, что, помимо самолётов целеуказания и осветителей, аппаратуру SHORAN в это время получили и несколько носителей управляемых бомб TARZON (один из них изображён на с.29). Эти машины могли действовать в паре с осветителем, сбрасывавшим над районом удара САБы и обеспечивавшим тем самым работу экипажу носителя управляемого оружия.
[9] На самом деле имеются ввиду авиабомбы с дистанционными взрывателями, подрывавшими боеприпас на некотором расстоянии до земли (от 30 до 15 м по американским данным). Благодаря этому, а также специальной конструкции головного и хвостового обтекателя большая часть осколков не оставалась в воронке как у обычной бомбы, а разлеталась в стороны, поражая живую силу и технику противника. При взрыве обычных бомб, упавших на землю, до 60 % осколков, в зависимости от характера грунта, остаётся в воронке.
[10] Согласно данным, опубликованным в книге Дж. Стюарта «Воздушная мощь — решающая сила в Корее» на с.99, применение управляемых бомб TARZON было прекращено, «когда Бомбардировочное командование переключилось на ночные действия, исключавшие визуальное наблюдение за бомбой при её полёте к цели. Кроме того, некоторые цели были сильно прикрыты огнём зенитной артиллерии и действия по ним представляли неоправданный риск для самолётов[-носителей]». Произошло это в конце октября 1951 г.
[11] Причина, думается, была в другом. Дело в том, что в то время отношения между СССР и США были весьма напряжёнными и с учётом того, что в соседней стране уже шли крупномасштабные боевые действия, даже выдвижение и подход к воздушному пространству Советского Союза крупной группы американских боевых самолётов однозначно рассматривался бы как налёт и начало боевых действий. Поэтому ещё задолго до входа американских самолётов в советское воздушное пространство в частях ПВО страны была бы объявлена тревога и начался бы подъём дежурных сил перехватчиков (с каждого полка по одному звену) с одновременным переводом дежурной эскадрильи из готовности № 2 в готовность № 1. Если же это событие произошло бы в лётную смену, то на перехват истребительные авиаполки могли бы поднимать практически в полном составе.
Именно по такому сценарию часто развивались события в середине 80-х годов у восточных границ Советского Союза, когда Китай, пробуя на прочность нервы нашей ПВО, мог, например, устроить в небе над своим Урумчинским военным округом весьма захватывающий «воздушный парад», с одновременным подходом к границе на расстояние до 20 км примерно 450 самолётов. Надо заметить, что впечатления от этих «подходов», у тех, кто видел это в первый раз, оставались незабываемыми на всю жизнь!
Это в мирное время при относительно нормальных взаимоотношениях при приближении одиночных даже боевых самолётов к границам других стран начинается «канитель» с запросами по радио на международной частоте, с просьбой назвать себя, предупреждениями разного рода, просьбами отвернуть в сторону, угрозами применить оружие и пр., так как всегда есть вероятность банальной ошибки.
Когда же к границе приближается крупная группа самолётов, вероятность ошибки уже не рассматривается противоположной стороной даже в принципе! Сначала стреляют, а уже потом, если есть возможность, разбираются. Этого в Госдепартаменте и боялись.
[12] Думается, автор ошибается, так как данная оценка весьма спорная, поскольку вагоны на запасных путях, сгруппированные в составы, представляют собой куда более протяжённые и не стойкие к взрывам 500-фунтовых (227-кг) бомб цели. В сравнении с площадью, занимаемой инфраструктурой ж/д станции, запасные пути располагаются на существенно большей площади. Уничтожение примерно половины вагонов говорит о том, что на станцию упало примерно половина (или чуть больше) сброшенных бомб.
[13] Попробуем подсчитать много это или мало 2,5 тысячи 500- фунтовых (227 кг) бомб, сброшенных за месяц по ночам «на скопления войск и техники вдоль линии фронта». Простой подсчёт показывает, что это 567,5 тонн. В «еженощном исчислении» это составляет всего 18,91 тонны, что даже для не столь протяжённой линии фронта, какая была в Корее, практически незаметно.
Как известно, всё познаётся в сравнении. В качестве иллюстрации возьмём, к щшмеру, знаменитый женский 46-й НБАП, летавший на По-2 с бомбовой нагрузкой 200–300 кг. Например, летом — осенью 43-го три десятка его экипажей могли, совершив по паре вылетов за ночь, сбросить на Багерово примерно такое же по массе количество бомб. И поскольку все они падали в районе одного и того же объекта это было весьма заметно для немцев. Уместен вопрос: почему? Да потому, что каждый По-2 в ходе вылета совершал как минимум один прицельный заход, т. е. всего за ночь заходов на цель было свыше полусотни! Теперь зададимся вопросом: сколько заходов ночью на цель под зенитным огнём сделает два экипажа В-29, в бомбоотсеках которых висят около 20 тонн полезной нагрузки в виде, например, примерно 80 тех же самых 500-фунтовок? Конечно, при удачном стечении всех обстоятельств, сброс всего бомбового груза залпом
