Сеул, что стало болезненной утратой для американского командования, перед которым снова, как и летом прошлого года замаячила угроза поражения. Однако в ходе развернувшейся за столицу Южной Кореи череды атак и контратак успех всё же в конечном итоге сопутствовал «южанам», которые при поддержке американской авиации смогли вернуть город. В конечном итоге линия фронта стабилизировалась на берегах реки Ханган севернее Сеула. По большому счёту, стабилизация линии фронта произошла по причине выхода северокорейских и китайских войск из-под зонтика, который им обеспечивали МиГ-15. Достаточно прочно обеспечивая прикрытие тыловых районов, пилоты перехватчиков даже с подвесными топливными баками практически не могли действовать над линией фронта, господство в воздухе в районе которой безраздельно принадлежало американской авиации. Ответом на хаос, охвативший дороги Северной Кореи, стало создание армии носильщиков, доставлявших к линии фронта все необходимые для деятельности войск грузы на своих спинах. Хотя отряды «кули» также несли потери от налётов штурмовой авиации противника, парализовать движение этих человеческих ручейков с севера на юг не удавалось никогда. По этой причине задача уничтожения мостов и центров складирования предметов снабжения на берегах Ялудзяна вновь выдвигалась в число первоочередных. Однако к этому времени появление практически любых самолётов сил ООН в образовавшейся над Ялуцзяном «аллее МиГов» стало смертельно опасно.». (Далее см. авторский текст).

[3] Хотя члены редколлегии «Истории Авиации» имеют немало претензий к коммунистам, однако в данном случае должны заметить, что подобные оценки событий полностью подпадают под бессмертное ленинское определение «буржуазного ревизионизма», являющегося типичным образчиком западного мировоззрения и оценки собственных действий, встретивших противодействие и не достигших поставленных целей. В самом деле, попробуем проанализировать поставленные задачи. Основных из них было две: во-первых, стояла задача поражения двух мостов, а во вторых — проверка эффективности истребительного прикрытия. Заметим, что по данным наших советников, ни один из мостов разрушен не был. Конечно, причин у промаха могло быть много (например, внезапно изменившееся направление ветра). А что же действия эскорта? Здесь также не всё в порядке. Заметим, что численность сил воздушного противника почти во всех отчётах, как наших, так и американских, английских, немецких, итальянских, японских и пр. всегда, как правило, по различным причинам завышается. Но допустим даже, что «МиГов» действительно было 30. Тогда встаёт вопрос: сколько было «Сейбров»? Предположим (для круглого счёта), что 12, т. е. одна эскадрилья, хотя могло быть и две. Получается, что наряд истребителей прикрытия, численно превосходящий атакующие силы противника минимум вдвое, на самом деле не смог отбить нападение! Но, может быть собственные потери были незначительными? Скажем сразу, что двух мнений здесь быть не может, так как, согласно принятому в американских ВВС способу оценки собственных потерь, считается, что приемлемым было бы нанесение противнику в три раза большего ущерба (см., например, В.К.Бабич. «Авиация в локальных войнах», Москва, 1988 г., с.184–185). Очевидно, что при стоимости одного В-29 свыше 600 тыс. долл., адекватной компенсацией за сбитый бомбардировщик мог быть уничтоженный мост стоимостью примерно в 2 млн. долл. Таким образом, практически с любой точки зрения данный налёт закончился полным провалом.

[4] Группа «Сейбров» на самом деле не «обеспечивала верхнее прикрытие», а являлась группой расчистки воздушного пространства на пути бомбардировщиков, т. е., по американской терминологии, являлась боевым воздушным патрулём (combat air patrul — сок. CAP). Иначе говоря, обеспечевала действия ударной группы в отрыве от неё и действовала по усмотрению своего командира (хотя и при внешней информационной поддержке) в зависимости от складывающейся обстановки. «Тандерджеты» выполняли непосредственное сопровождение В-29. Кстати, аналогичным образом на основе данных радиолокационных прокладок оценивали действия американцев и наши советники.

[5] По всей видимости, автор не владеет полной американской официальной информацией о понесённых потерях в ходе войны в Корее. 12 апреля 1951 г. от противодействия истребителей советского 64-го авиакорпуса было безвовратно потеряно три В-29. На нехватку информации указывает и тот факт, что автор не упомянул весьма неудачный налёт, предпринятый 1 марта того же года, когда после встречи с «МиГами» на свои базы не вернулось также три «Суперкрепости». Причиной этих потерь были крайне неудачные действия прикрывающего наряда сил, состоявшего из F- 80. Задер-жавшись со взлётом, «Шутинг Стары» вынуждены были нагонять бомбардировщики едва ли не на форсаже, и к тому времени, когда ударная группа и эскорт соединились, в баках F-80 оставалось слишком мало керосина. В результате, когда до цели оставалось всего 4 минуты полёта, истребители сопровождения вынуждены были повернуть назад, бросив бомбардировщики, которых сразу после сброса бомб атаковали МиГ-15.

[6] На самом деле, ни о каком напряжённом бое применительно к экипажам В-29 говорить не приходится. Причины этого заключаются как в тактике воздушных боёв того времени, так и возможностях техники.

Начнём с первого. Сложившаяся на ТВД обстановка характеризовалась подавляющим превосходством американской авиации в прифронтовой зоне и шатким равновесием, установившимся над тыловыми районами Северной Кореи и зоной реки Ялудзян после появления на китайских авиабазах в Маньчжурии перехватчиков советского 64-го авиакорпуса. Поскольку, с целью минимизации собственных потерь над районом реки Ялудзян, американская авиация вскоре перешла к действиям в этом районе исключительно крупными группами, то и наше командование при отражении большинства американских налётов, носивших массированный характер, вынуждено было также задействовать одновременно по несколько авиаполков. По причине ограниченного количества мест базирования, взлёт значительного количества самолётов и построение дивизионного боевого порядка занимал немало времени, на что уходила масса горючего из подвесных баков МиГ-15. При подходе к зоне боевых действий ПТБ сбрасывались, поскольку они сильно ограничивали располагаемую перегрузку в манёвренном бою.

Хотя наши перехватчики вступали в бой практически с полными баками, значительный пространственный размах воздушных боёв между реактивными истребителями второго поколения и неэкономичность их двигателя приводили к тому, что собственно воздушный бой продолжался весьма недолго. Фактически пилоты «МиГов» успевали совершить даже по таким вдвое менее быстроходным целям как В-29 (скорость в строю не более 540–560 км/ч) в самом лучшем случае две-три атаки. При этом им приходилось отбиваться ещё и от истребителей сопровождения, наряд которых с каждым налётом становился всё более многочисленным. Ко всему прочему зона действия наших перехватчиков была ограничена с запада береговой линией, а с юга — линией Пхеньян — Вонсан, пересекать которую нашим лётчикам также запрещалось. Теперь несколько слов об оружии. К началу войны в Корее установленные в огневых точках В-29 крупнокалиберные пулемёты «Кольт-Браунинг» М-2 прошли два этапа модернизации. В ходе первого, осуществлённого ещё в годы Второй Мировой войны, масса пули была повышена с 43 до 48 грамм, в ходе второго этапа была существенно изменена рецептура пороха и увеличена его навеска в гильзе, что позволило ощутимо увеличить скорость более тяжёлой пули массой 59,5 грамм. Почти незаметными являются изменения в автоматике оружия, позволившие увеличить скорострельность до 800 выстрелов в минуту. О том, как эти изменения сказались на огневых характеристиках пулемёта, можно судить из приведённой таблицы, в которой данные советского пулемёта УБ даны для сравнения. Попутно, это, кстати, объясняет, почему на получаемых по ленд-лизу «Бостонах» и «Митчеллах» наши специалисты меняли американские пулемёты на отечественные.