— Но тебя часто видели в его обществе.
— Он приказывал мне сопровождать его.
— Предположим, что так оно и было.
У начальника стражи гавани отлегло от сердца.
— Я позвал тебя совсем по другой причине, которая очень серьезна, — вновь заговорил Хамуди. — У тебя в постели лежит молодая египтянка.
— Так оно и есть, господин, но…
— Вчера в ней была другая, позавчера третья…
— Все правильно, господин, я горячий мужчина и…
— Откуда ты берешь девушек?
— На улице. Случайные встречи.
— Прекрати лгать.
Стражник, хоть и был испуган, продолжал стоять на своем.
— С тех пор как закрыли гарем, приходится как-то справляться.
— Ты завел собственный маленький гарем и снабжаешь девушками любителей, так?
— Да. Таких немало, и я бы сказал, что оказываю услугу…
— Я главный казначей, и никакая торговля в царстве гиксосов не может производиться без моего ведома. Обман — тяжкое преступление.
— Я готов заплатить любой штраф, господин.
— Расскажи мне, как налажено твое торговое дело. Укажи, где в Аварисе располагаются веселые дома.
Начальник стражи стал торопливо и словоохотливо докладывать.
Хамуди порадовала его откровенность. Доходы от торговли молодыми египтянками отныне тоже потекут в его мошну.
— Ты хорошо наладил дело, — одобрил он начальника стражи, — и заслужил вознаграждение.
— Я… меня больше не подозревают?
— Нет, ведь ты сказал мне правду. Пойдем со мной.
Стражник не понял, куда Хамуди собирается вести его, но последовал за ним без колебаний.
Во дворе казармы госпожа Аберия собственноручно связывала веревкой осужденных: офицеров и простых воинов-гиксосов, виновных в верности преступному Яннасу.
— Теперь ты не на подозрении, — объявил Хаммуди, — твоя вина доказана. Ты предал царство и заслужил каторгу. Доброго пути.
Стражник рванулся, надеясь спастись бегством, но Аберия схватила его за волосы, и тот завопил от боли. Она бросила его на землю и сломала ему ногу.
— Для ходьбы у тебя осталась вторая. И попробуй только отстать по пути!
В третий раз за месяц в оружейные мастерские явились стражники. Они увели уже пятьдесят работников, и никто не знал, что с ними сталось.
Арек, отец которого был кавказцем, а мать египтянкой, трудился над изготовлением колес для колесниц. На его глазах старший брат вместе с другими мужчинами, женщинами и детьми, обвиненными в пособничестве Яннасу, был уведен на каторгу. Говорили, что до нее трудно дойти живым, а уж вернуться оттуда и вовсе невозможно.
Безумие владыки гиксосов становилось все более очевидным, и Арек вступил в ряды борцов за свободу. Теперь он собирал сведения, полезные для повстанцев и передавал их поставщику сандалий, который время от времени ездил в Мемфис. Там поставщик, предпринимая тысячу предосторожностей, встречался с мятежниками.
Арек жил одной надеждой — рано или поздно Египет будет освобожден. По словам поставщика, царица Свобода не была миражом. У нее было войско, с которым гиксосы не смогли справиться. Настанет день, и Египет одолеет царящую ныне тьму.
Арек приближал своей работой свет победы. Осторожно и незаметно он наносил вред захватчикам, делая спицы слишком тонкими и пряча их хрупкость под слоем лака. Если колесница разгонится, то крушение неизбежно — колеса сломаются.
Вот и сейчас он трудился над очередной спицей. Вдруг — шум шагов, окрики.
— Стражники! — предупредил он товарищей.
— Оставайтесь все на своих местах и не пытайтесь сбежать! — послышался с порога грубый голос Аберии, которую сопровождала сотня гиксосов.
В оружейной мастерской все застыли.
Раздавая удары палками по поясницам, стражники согнали всех работников в угол.
К ногам Аберии бросили окровавленного человека, на раны и кровоподтеки которого было страшно смотреть. Работники мастерской узнали в нем хранителя склада.
— Этот преступник действовал заодно с Яннасом, — объявила Аберия. — Я уверена, заговорщики есть и среди вас. Если он не укажет сейчас виновных, я изничтожу всю его семью.
Аберия заставила несчастного подняться.
— Ему выкололи глаза! — в ужасе выговорил один из оружейников.
Стражник тут же ударил дерзкого по голове палкой и выволок его из мастерской. Окровавленный хранитель склада, шатаясь, приближался к оружейникам.
— Клянусь… у меня не было сообщников!
— Положи руку на виновного, и я пощажу твою семью, — повторяла Аберия. Родственников несчастного она уже успела отправить на каторгу в Чару.
Слепец протянул руку.
Пальцы его коснулись лица Арека, и тот замер, затаив дыхание.
Судорога скрутила руку умирающего, пальцы сжавшись, вцепились в плечо немолодого сирийца, соседа юноши. Сириец издал вопль ужаса.
39
Два радостных события случились в один день. Нефертари родила сына, и его нарекли именем отца, чтобы династия, которой покровительствует бог Луны, продолжала дело освобождения. А градоправитель Эмхеб объявил царице Яххотеп о том, что первый в египетском войске отряд колесниц готов принять участие в сражениях.
Фараон Яхмос учился ездить на колесницах вместе с Усачом и Афганцем, желая в совершенстве освоить новый вид боевого искусства. Упорный, серьезный, добросовестный Яхмос теперь сравнялся со своими учителями. Последние испытания колесниц в пустыне удовлетворили всех.
Яххотеп сидела, держа на руках внука. Мать кормила его первые три месяца, а теперь передала кормилице.
— Госпожа, — обратилась к свекрови Нефертари, — окажите мне честь и дайте моему сыну тайное имя, которое он будет носить, если окажется его достоин.
— Да будет он основателем новой династии, которая увидит объединение Обеих Земель и Маат, что будет царить над Египтом. Пусть его тайным именем, сутью его сути, станет имя Аменхотеп — «Амон доволен».
Царица передала невестке внука. Как жаль, что на всю ее любовь и нежность к этому крошечному существу жизнь отводила лишь краткие мгновения! Она должна была спешить, голубь Плутишка уже сидел на окне ее покоев.
Вести, принесенные им, заслуживали того, чтобы был собран государственный совет.
— Отныне мы сможем узнавать о том, что происходит в столице гиксосов, — объявила царица собравшимся. — Наши сторонники из Авариса передают свои сообщения в Мемфис, жители которого
