землями.
Но если постаревший правитель, которого неудача Яннаса все же подкосила, готов был терпеть такое положение дел, то Хамуди не собирался смириться с этим: он добьется, что мятежница приползет к нему на коленях и будет молить о пощаде.
Хамуди намеревался расширить торговлю наркотическими зельями. У него появилось два новых снадобья — одно весьма примитивное и грубое, зато дешевое и доступное для всех, другое — дорогое и редкое, которым он собирался снабжать лишь избранных. Размах предполагался такой, что и без того огромное состояние главного казначея в самое короткое время должно было увеличиться вдвое.
Яннас в могиле, верховный владыка состарился, для Хамуди открывались новые горизонты. Однако и там были тучи, ему следовало опасаться…
О своих опасениях он откровенно поговорил с преданной ему Имой.
Какая ужасная ночь!
Госпоже Танаи снились кошмары, один страшнее другого. Просыпаясь, она гоняла служанок, чтобы они меняли ее намокшие от пота простыни. При воспоминании о потоках огня, которые низвергались с неба на Аварис, жену верховного владыки била дрожь.
На рассвете она поела дичи с соусом, выпила крепкого пива, в животе у нее забурчало, и она снова легла.
— Госпожа Има просит разрешения навестить вас, — сообщила служанка.
— Моя добрая, верная подруга… Пусть войдет!
Накрашенная сверх всякой меры Има засюсюкала еще слаще, чем обычно:
— А вы сегодня поутру гораздо свежее!
— Только на вид, Има, только на вид. Ты права, проклятый Яннас сглазил меня. Как я рада его смерти! Когда во главе нашего войска встанет твой муж, мы будем жить спокойно.
— Да, вы можете рассчитывать на Хамуди, госпожа. Пока он жив, ни один египтянин не подойдет к Аварису.
— Ты всегда умеешь меня успокоить! Надеюсь, что верховный правитель не разгневался на тебя?
— Он был счастлив избавиться от наглеца Яннаса с его непомерными притязаниями.
— Тем лучше, я очень рада… Но нужно хорошенько хранить наш маленький секрет. Никто не должен знать, что наша дорогая Аберия…
— Будьте спокойны, госпожа. Всем известно, что Яннаса убил садовник.
— Аберия получила вознаграждение?
— Мой муж был необыкновенно щедр к ней. А я, ваша смиренная служанка, готова предложить вам новое средство для выздоровления.
— Давай мне его скорее!
Великанша Аберия встала у дверей опочивальни супруги верховного владыки.
— Аберия! Неужели ты знаешь отвар, который вернет мне здоровье?
— Не отвар, госпожа.
— А что же?
— Средство куда более действенное.
Аберия засучила рукава, обнажив свои огромные руки.
— Я… тебя не понимаю…
— Лучшее средство сохранить наш секрет, госпожа, это заставить вас замолчать навсегда. Вы ведь, случается, разговариваете во сне. А это опасно.
Толстуха попыталась приподняться, но руки Аберии уже сомкнулись вокруг ее шеи.
Госпожу Танаи похоронили на дворцовом кладбище. Верховный правитель на церемонии не присутствовал. Он был слишком занят: изучал счета, которые ему принес Хамуди.
— Позвольте мне выразить свое соболезнование, владыка.
— Никто, а уж тем более я, не сожалеет о старой жирной свинье.
Хамуди был щедр, и госпожа Аберия разбогатела. Теперь она работала только на главного казначея.
Устранение супруги верховного правителя, которая столь часто и действенно влияла на ход событий во дворце, было серьезным шагом на пути к завоеванию власти, о которой так мечтал Хамуди.
Но в присутствии верховного владыки Хамуди старался не думать об этом, боясь, что повелитель тьмы прочитает его мысли.
37
Градоправитель Эмхеб вел беседу с царицей Яххотеп.
— Прежде чем стать правителем моего любимого города Эдфу, я ведь имел дело с деревом, делал мебель, — говорил он. — А поскольку вы, госпожа, пожелали сохранить наше начинание в тайне, я своими руками разобрал колесницу гиксосов. Искусное изделие, но слишком тяжелое. Хотя иначе и быть не может, раз едут на ней четыре воина.
— Мы облегчим колесницу, наша будет возить только двоих, — высказала пожелание Яххотеп. — Она станет быстрее и подвижнее.
— Да, это так. Но как сделать ее устойчивой? Нужно еще подумать и о дереве, которое должно быть твердым и легким. Мне кажутся подходящими три вида: тамариск, вяз и дуб. Тамариск у нас в изобилии, а вот дуба и вяза гораздо меньше. Я использую все имеющиеся у нас запасы. Их хватит примерно на сотню колес, а потом придется искать древесину в Дельте или в Азии.
В ответ Яххотеп расцвела ободряющей улыбкой, и озабоченный мастер ответил ей тем же. Несколько успокоившись, он принялся показывать царице, как нужно сгибать дерево для обода, то увлажняя его, то нагревая, и следя за тем, чтобы не сломать.
И вот лежат два готовых колеса с четырьмя спицами!
— Конечно, я воспользовался образцом гиксосов, — признался Эмхеб, — но значительно улучшил его. Каждая спица в их колесах состоит из двух частей, я скрепил их иначе, гораздо надежнее. Все скрепы необычайно прочны, так как я вдобавок использовал разного вида клей, а также нашел смазку, чтобы части меньше изнашивались.
Эмхеб с гордостью погладил прочную ось, на которой будет крепиться сама колесница, и показал дышло длиной в полтора человеческих роста — такова должна была быть длина, чтобы запрячь лошадей.
— Из чего ты собираешься делать обод?
— Из тонких медных полос, которыми обтяну колесо. Колесница будет очень подвижна, и ей не будут страшны никакие ухабы.
Наконец настал день испытаний.
— Где ты собираешься искать двух безумцев, которые будут готовы встать на колесницу и пустить лошадей во весь опор? — осведомился Усач.
— Только среди нас, — отвечал Эмхеб. — Испытания — величайшая тайна, так распорядилась царица. Круг посвященных очень невелик. Мы не можем рисковать жизнью фараона Яхмоса, а хранитель печати Неши при всем своем уме мало приспособлен к физическим упражнениям. Управитель Карис слишком стар. Хирей слишком тяжел. Я изготовляю сами колесницы, стало быть…
— Я и Афганец?
— Вы справлялись и с более опасными поручениями.
— Я в этом не уверен, — кисло отозвался Афганец.
— Не медлите, поднимайтесь. Усач будет править лошадьми, а Афганец — стрелять в соломенное
