Первая наша встреча с тауранцами произошла в мое дежурство.
Когда я проснулся и пошел менять дока Джоунса, «медвежата» все еще были с нами. Как и в прошлый раз, они расселись по одному перед каждым из часовых и меланхолично жевали траву.
Мой инопланетянин показался мне несколько крупнее остальных; в остальном же он ничем не отличался от своих собратьев. Вся трава вокруг него была выщипана, поэтому время от времени он перемещался то влево, то вправо, однако каждый раз возвращался на свое место прямо напротив меня. Если бы у него были глаза, я бы решил, будто он в упор меня разглядывает.
Мы пялились друг на друга примерно четверть часа, когда у меня в ушах раздался голос Кортеса.
— Тревога! Всем замаскироваться.
Повинуясь выработанному в процессе долгих тренировок инстинкту, я упал на живот и откатился в сторону самого высокого пучка травы.
— Над нами летательный аппарат противника!
Это было не совсем так. На самом деле он летел чуть восточнее лагеря и двигался довольно медленно — не быстрее ста километров в час. Летательный аппарат походил на рукоятку от швабры, заключенную внутри грязновато-серого мыльного пузыря. Существо, которое летело на этом аппарате, было чуть больше похоже на человека, чем «медвежата», однако и оно не вызвало у меня особой симпатии. Желая разглядеть его получше, я переключил свой зрительный преобразователь на режим двойного усиления.
Тауранец обладал двумя руками, двумя ногами и такой узкой талией, что ее легко можно было обхватить пальцами двух рук. Таз имел подковообразную форму и был не меньше метра шириной; под тазом болтались две тонкие, длинные ноги без малейшего намека на коленный сустав. Верхняя часть туловища у тауранца казалась такой же широкой, как нижняя, а длинные руки до странности напоминали человеческие, хотя не очень мускулистые. Присмотревшись получше, я увидел, что на руках у тауранца слишком много пальцев. Плечи и шея напрочь отсутствовали; кошмарная голова вырастала из широкой грудной клетки тауранца наподобие зоба. Шаровидные глаза состояли из более мелких шариков, напоминающих рыбью икру, вместо носа болталась какая-то метелка, открытый рот напоминал узкую щель, располагавшуюся слишком низко — примерно в том месте, где должно быть «адамово яблоко». Судя по всему, внутри «мыльного пузыря» поддерживалась приемлемая для тауранца среда, так как никакой одежды на нем я не заметил. Кожа тауранца была покрыта мелкими складками, словно ее слишком долго держали в горячей воде, и имела светло-оранжевый оттенок. Ни наружных половых органов, ни чего-либо, хотя бы отдаленно напоминающего молочные железы, я не увидел.
Судя по всему, тауранец либо вовсе не заметил нас, либо принял за еще одну разновидность травоядных «медвежат». Во всяком случае, он ни разу не поглядел в нашу сторону, а просто продолжал лететь в том же направлении, куда двигались и мы.
— Можете досыпать, если вы вообще способны спать после того, как увидели эту штуку. Выдвигаемся в четыре-тридцать пять, так что у вас есть еще минут сорок, — сказал сержант.
Из-за плотных облаков, покрывавших всю планету, ни разглядеть тауранскую базу из космоса, ни хотя бы определить, насколько она велика, практически невозможно. Нам были известны только ее координаты, так что база — как и место нашей посадки — тоже могла оказаться под водой. Или под землей.
Впрочем, наши автоматические корабли — не просто пустышки, призванные вводить в заблуждение радары противника. Они были запрограммированы и на разведку боем. Во время одной из таких атак на тауранскую базу корабль-разведчик сумел подобраться достаточно близко, чтобы сфотографировать ее. Капитан Стотт передал примерный план тауранских укреплений Кортесу — единственному из нас, у кого в шлеме был смонтирован визор, когда мы приблизились к расчетному местонахождению базы на пять километров. Здесь мы остановились, чтобы посовещаться, для чего к штабной группе присоединились все командиры отделений. Поблизости околачивались и два любопытных «медвежонка», но мы старались не обращать на них внимания.
— Капитан прислал нам кое-какие картинки, чтобы мы не скучали, — начал сержант. — Я приготовил карту базы; пусть командиры отделений скопируют ее для себя, и мы наметим план действий.
Кортес развернул большой лист пластика и, встряхнув его, чтобы избавиться от остаточного статического заряда, включил лазерное стило.
— Итак, мы наступаем отсюда… — Он начертил стрелу в нижней части пластикового листа. — Первый удар необходимо нанести по этому ряду строений — быть может, это казармы, быть может — дзоты, быть может — продовольственные склады… черт его там разберет. Как бы то ни было, их необходимо уничтожить. Сами видите, база расположена на голой равнине, так что обойти их нам не удастся.
— Разрешите вопрос, сержант. Почему бы нам просто через них не перепрыгнуть?
— Да, мы можем это сделать… и попасть в окружение. Тогда уже ничто, не помешает тауранцам нарезать нас на ленточки. Нет, нам необходимо захватить и уничтожить эти здания. Ну а потом нам придется действовать по обстановке. Результаты воздушной разведки далеко не полны, мы можем догадываться о назначении лишь одной или двух из этих построек, а мне это очень не нравится. Мы можем потратить уйму времени, пытаясь захватить гарнизонный сортир, и не обратить внимания на мощный компьютер боевого планирования, потому что… потому что он выглядит, как гарнизонный сортир.
— Рядовой Манделла, — сказал я. — Разве на базе нет космодрома или хотя бы посадочной площадки? Мне кажется, в первую очередь нам следовало бы…
— Я скажу об этом… в свое время!.. — раздраженно перебил сержант. — Так вот, постройки окружают базу со всех сторон, так что где-то нам все равно придется прорываться. Разумнее всего атаковать ближайшую к нам часть периметра, чтобы противник не успел обнаружить наши позиции. Хуже всего, что на всей базе нет ничего, хотя бы отдаленно напоминающего оружие. Это, однако, не должно вводить нас в заблуждение. В каждом из этих домиков может быть спрятан сверхмощный лазер… Теперь взгляните сюда. Метрах в пятистах позади зданий находится вот эта большая постройка, похожая на ромашку… — Кортес ткнул кончиком стила в центр карты, где было изображено симметричное строение, действительно напоминавшее цветок с семью лепестками. — О том, что это может быть такое, я знаю не больше вашего, а гадать не хочу. Других таких зданий здесь нет, поэтому мы должны стараться не повреждать его больше, чем необходимо. Но если оно окажется опасным, что ж… тогда мы разнесем его на куски.
Что касается твоего вопроса насчет посадочной площадки, Манделла, то ее здесь просто нет. Вероятно, вражеский крейсер, который уничтожила «Надежда», был тауранским кораблем-маткой, который им пришлось оставить на орбите — как нам пришлось оставить на орбите наш корабль… А «челноков», разведывательных кораблей или ракет здесь либо вовсе нет, либо они очень хорошо замаскированы.
— Рядовой Боэрс, сержант. Если у тауранцев нет никакого оружия, из чего же они стреляли, когда мы спускались с орбиты?
— Если бы я знал, рядовой Боэрс, я бы непременно вам сообщил. Как я уже сказал, мы не знаем ни численности противника, ни его вооружения. На фотографиях не видно ни одного тауранца, находящегося на открытом месте на территории базы, но и это ни о чем не говорит, потому что это
— Говорит рядовой Китинг. Может быть, здесь живет не пятьдесят один тауранец, а пятьдесят один офицер-тауранец…
— Справедливое замечание, — кивнул Кортес. — Не исключено, что в каждой хижине расквартированы рота, батальон или полк пехоты, а «метла» у дверей принадлежит командиру. Никто не может сказать наверняка. Возможно, персонал базы составляет всего десять тауранцев, и у каждого из них — по пять «метел», чтобы летать на них в разные дни недели.
У нас есть только одно преимущество, и это преимущество заключается в нашем способе связи. Установлено, что тауранцы используют частотную модуляцию электромагнитных волн мегагерцевого диапазона, и поэтому…
