разумом в его отношениях к миру.

Противное мнение было бы несогласно со всей его философией: так, например, он говорит (Тимей, стр. 348), что с идеей о Божестве существенным образом связана цдея об интеллигенции, о Логосе; стало быть, следовало бы полагать, что он допускал двойственный Логос - один, присущий Божеству в качестве атрибута, а другой - существующий вне его в качестве субстанции. Он утверэдает (Тимей, стр. 316,337,348, Софисты, т. II, стр. 265,266), что интеллигенция принцип порядка (noys или logos) не может существовать иначе как в качестве атрибута души (psych?), принципа движения и жизни, свойства которого нам неизвестны. Как же мог он после этого считать Логос за субстанцию, одаренную самостоятельным существованием? В другом месте он объясняет значение Логоса двумя словами: episteme - знание и dianoia-интеллигенция обозначающими атрибуты божества (Софисты, том II, стр. 299). Наконец, из многих мест, и мееду прочим из некоторых мест Филеба, том IV, стр. 247-248, следует, что Платон всегда придавал словам noys, logos одно из следующих двух значений: результат действия Божества, то есть порадок, совокупность законов, управляющих миром, и разумная душа мира (IqgistikS psych*), или самая причина результата, то есть божеская интеллигенция. Когда он отделяет Бога, идеальный тип мира, от материи, он делает это для того, чтоб объяснить, каким образом в его системе Бог поступал во время сотворения мира, чтоб соединить находившийся в нем принцип поредка, свою собственную интеллигенцию или Логос с принципом движения, с неразумной душой, atogos psyche, находившейся в материи Когда он говорит о месте, занимаемом идеальным миром (topos noetos), он делает это для того, чтоб указать на божеский разум, который тому причиной. Наконец, в его сочинениях нигде нет настоящего олицетворения мнимых существ, из которых он будто бы составил Троицу: а если бы и было такое олицетворение, оно могло бы бьггь одинаковым образом применено ко многим другим идеям, из которых можно бы было составить несколько различных Троиц. Впрочем, это заблуиадение, в которое впадало большинство как древних, так и новейших истолкователей Платона, довольно естественно. Не говоря уже о ловушках, в которые их заманивал его фигурный слог, не говоря о необходимости обнимать систему его идей во всей их целости и не объяснять его слова отрывочно, - самое свойство его учения влекло к подобным заблуждениям. Когда появилось учение Платона, недостоверность человеческих знаний и постоянный обман, в который нас вовлекают наши чувства, были всеми признаны и порождали всеобщий скептицизм. Сократ хотел оградить от этого скептицизма нравственность; Платон постарался избавить от него метафизику, отыскивал в человеческом разуме тот источник достоверности, которого не могли дать чувства. Он изобрел систему вромадеиных идей, совокупность которых составила, по его словам, идеальный мир» и утвермздал, что эти идеи были настоящими атрибутами, привязанными не только к нашим представлениям о предметах, но и к натуре самих предметов, - к натуре, которую мы может познавать по ним. Стало бытцон приписывал этим идеям положительное существование в качестве атрибутов; его комментаторы тем легче могли приписывать им действительное существование как субстанциям, что выражения которые употреблял Платон для их обозначения ayto to kalon, ayto to agathon (сама красота, сама доброта), подавали повод к такому овеществлению (hypostasis).-Гязо.)

(Вопрос не в том, как следует понимать слова Платона, а в том, как их понимали в тот период времени, о котором говорит Гиббон. Гизо сознает, что и в ту пору, и впоследствии все были того мнения что греческие философы олицетворяли или овеществляли три принципа Платона. Если это и было ошибкой, самый факт ее существования оправдывает Гиббона. - Издат)

¹³) Брукнер, Hist Philosophy том 1, стр. 1349-1357. Александрийскую школу восхваляют Страбон (кн. 17) и Аммиан (XXII, 6)i

¹⁴⁾ Иосиф, Древности, кн. 12, гл. 1-3. Баснаж, Hist des Juifs, кн. 7 гл. 7. (По словам Иосифа, иудеи также поселились в Кирене. - Издат.)

¹⁵* Касательно происхождения иудейской философии см. Евсевия Praeparat Evangel 8,9,10. По мнению Филона, терапевты изучали философию, а Бруккер доказал (Hist Philosophy том II, стр. 787), что они отдавали предпочтение философии Платона.

¹⁶* См. Calmet Dissertations sur la Bible, том II, стр. 277. Книга Премудрости Соломона была принята многими отцами церкви за произведение этого монарха, и, хотя ее отверти протестанты за неимением еврейского подлинника, она получила вместе с остальной Вульгатой санкцию Тридентского собора.

¹⁷⁾ Философия Платона не была единственным источником той, которой поучали а александрийской школе. Этот город, служивший сборным пунктом для ученых греческих, еврейских и египетских, был театром причудливого смешения систем этих трех народов- Греки приносили туда учение Платона, уже несколько извращенное; иудеи, вынесшие из Вавилона множество восточных идей и благодаря этим сношениям уже значительно изменившие свои теологические и философские понятия постарались согласовать учение Платона с своей новой доктриной и совершенно обезобразили его; наконец, египтяне, не желавшие отказываться от таких идей, к которым сами греки питали уважение, постарались с своей стороны согласовать их с идеями своих соседей. Именно в Экклезиасте и в книге Премудрости чувствуется влияние скорей восточной философии, чем платонизма: в этих сочинениях и в сочинениях последних пророков, как, например, Езекиила, встречаются идеи, с которыми иудеи не были знакомы до Вавилонского пленения зародыша которых нельзя найти у Платона и которые, очевидно, заимствованы от жителей востока. Так, например, Бог, представляемый под ведом света, а принцип зла - под ведом мрака, история добрых и злых ангелов, рай и ад и пр., - это такие догматы, происхождение или по меньшей мере положительное определение которых может быть отнесено не иначе как к восточной философии. Платон считал материю вечной, а жители востока и иудеи считали ее творением Бога, который один вечен. Нет возможности объяснить философию александрийской школы одним смешением иудейской теологии с греческой философией; в ней на каэдом шагу узнается восточная философия как бы мало она ни была знакома: так, например, по словам Зенд-Авесты, Ормуэд¹⁴ создал все словом (honover), более древним, чем мир. Это слово есть Логос Филона и, стало быть, совершенно отлично от Логоса Платона. Я уже доказал, что Платон никогда не олицетворял Логос идеального типа мира; а Филон осмелился сделать это олицетворение. Божество имеет, по его словам, двойной Логос; первый (logos endiathetos) есть идеальный тип мира, а идеальный мир есть первороященный Божества; второй (logos prophorikos) есть самое слово Божие, олицетворенное под видом существа действующего, чтоб создать чувственный мир и сделать его похожим на мир идеальный; это второй сын Бога. Доводя свои мечты до крайних пределов, Филон дошел до того, что снова олицетворил идеальный мир под видом небесного человека (oyranlos anthropos), первобытного человеческого типа, а чувственный мир под видом другого человека, менее совершенного, чем человек небесный. Некоторые идеи восточной философии могли привести к этому странному злоупотреблению аллегорией, на которое достаточно одного указания для того, чтоб доказать, каким извращениям уже подверглось в ту пору учение Платона и что было йх источником: впрочем, между всеми александрийскими иудеями Филон был тот, чей платонизм самый чистый. (См. Булэ, Введение в историю новейшей философии на нем. яз„ стр. 590 и след Михаэлис, Введение к Новому Завету, на немецк. яз., ч. 2, стр. 973. Из этого-то смешения ориентлизма, платонизма и иудейства и произошел гностицизм, который породил столько богословских и философских нелепостей и в котором, очевидно, преобладают восточные идеи. - Гизо.)

(Главный вопрос не в том, каким образом мнения немногих иудеев могли пропитаться идеями халдеев или магов, а в том, какое влияние на умы образованных греков имел тот факт, что созданные их философией неполные понятия о Высшем Существе смешались с понятием о бестелесном Божестве, которому поклонялась иудейская раса, и что эти понятия получили вследствие того точность и последовательность. Внимание не должно отвлекаться от этого пункта сомнительными эпизодами и незначительными неточностями. Гизо литая слишком много доверия к обманчивой «восточной философии» Мозгейма. Не там отыскал Филон свои «ми-

К чувственный и идеальный», а в Аристотелевых efde aistheta и eide noeta. etaphys. Zeta. с. 7 et passim). Здесь странным образом глава перипатетиков оставлен без внимания или на заднем плане. - Издат)

¹⁸¹⁵ Платонизм Филона, до того прославившийся, что обратился в пословицу, так ясно доказан Ле-Клерком, что уже не может подлежать сомнению (Epist CriC VNI7 стр. 221-228). Баснаж (Hist des Juifs, кн. 4, гл. 5) ясно доказал, что богословские сочинения Филона были написаны прееде смерти, а весьма вероятно, и прееде роедения Христа. В такие времена мрака познания Филона более достойны удивления чем его заблуждения. Булл. Defens. Fid. Nicen.