На древней Памира земле,Сквозь пропасти, сквозь ледяные потокиТаджик на горбатом седлеСпешит, пробирается в город далекий,Куда в вечереющей мглеПоспеет он прямо к спектаклю, к началу,Чтоб «Быть иль не быть» прозвучало.В донецкой степи, у ребят-комбайнеровТолпится веселый народ.Поэта старинного яростный норовВогнал их в горячку и в пот.Двенадцатый вечер бессонных актеровК «Двенадцатой ночи» ведет,Чтоб ярки и молоды были тирадыДля зрителей олимпиады.Вот горец из спрятанной в тучах деревниВ театр многолюдный проник.Он слушает жадно рокочущий, древний,Как мужество, сильный язык.Трагедия мчится. Дотла догорев в ней,Герой изнемогший поник.И Яго клянет, и дрожит за ОтеллоТот смуглый чабан Сакартвело.Когда знаменитые кони четверкойСияют в морозной ночи,На яркую сцену тревожно и зоркоГлядят кузнецы и ткачи.Как в праздник, полны эти люди восторга,Овации их горячи.И девушка, спрятав лицо у колонны,Оплачет влюбленных Вероны.Туда, к не чужим, хоть и дальним народам,Ты перешагнул рубежи.Ты там оживаешь, не скован, не продан,Всем юным величьем души.Уже не плывет гордый лебедь по водам,Загнившим от скуки и лжи,Душа его, полная песен и звона,Навеки ушла от Эйвона.Уже не найдешь лебедей на Эйвоне.Лишь занавес серых дождейСтруится ненастною рябью в затонеСтратфордских пустых площадей.Лишь сторож ключами бренчит на амвонеДа листья сметает с аллей,Где в сумерках так одиноко и сироМерцает могила Шекспира.Перевод П. Антокольского
9
ПО ШОТЛАНДСКОЙ ДОРОГЕ
Сини и сизы, лазурны и сивы,Грифельно-серы и густо-черны,Взвихренных туч распростерлись извивыНад возвышеньями горной страны.Ветры, свистя, вырывают растенья,Вереск ломают и дергают мох.В вое ветров, в ураганном смятеньеЗаклокотал, закипел Ломонд-Лох.[43]Ветра глотнув, тут помчаться б в разгонеБерегом, лесом, без меж и без троп…Кто-то кричит: «Не ходи дальше, Джонни!»Столб с четкой надписью: «Private».[44] Стоп.Земли пропитаны влагой студеной,Тянет болотом, с опушек несетЗапахом плесени, каждый зеленыйКустик подернут цветеньем болот.Парк, голубея в недобром просторе,Тянется тучей десятками миль.Крепки ворота, всегда на запоре.Дождик гундосит. Безлюдье и гниль.Кто ж тут хозяином в этом безлюдье?Злобный отшельник? Скупец-мизантроп?Стой! Замолчи! Не ходи туда, Рудди!Столб в серой плесени — «Private». Стоп.Дальше и дальше, вперед по Хиг-Ланду. [45]Тмином и вереском пахнет туман.Гонит овец грязно-белых гирлянду
