Верю, знаю — ввек такой тяжелойСердце не взволнуется тоской,Как в тот день на улицах Подола,В день, когда вошел я в город мой.Стелет осень дымы золотыеНад пустынным киевским холмом,И кричат развалины немые —И любовь, и горе в крике том.Протянув раздробленные рукиИ сквозя проломами голов,Высятся над смрадной пылью, в муке,Призраки загубленных домов.Молчаливы, гневны, темнолики,Вопиют мне на моем пути:«Посмотри на наш разгром великий.Посмотри, запомни, отомсти!Сделай всё, чтоб мы воскресли снова,Всё осиль и всё измерь вперед!»Сердце просветленно и суровоПодняло великой злобы гнет.Затверделый, гневом опаленный,Сгусток сердца, жги и багровей!Мститель-воин, им воспламененный,Стал на пепелище площадей.Если ж пуля тут его достанет,Чтобы он шатнулся и поник,Он вперед кровавым телом прянет,Во врага пред смертью вгонит штык.Перевод М. Лозинского
3
ОКОЛО УНИВЕРСИТЕТА
Шатались колонны огромного дома.Оконное лопалось в рамах стекло,Багровое пламя металось и жгло,Свой красный язык обнажив из пролома.И валятся залпы в горящий пролом,И рушится свод, неподвижный доселе,И книги, как птицы, на мокрой панелиВ отчаянье бьют обгорелым крылом.Ломаются стены, и падают в пламяС объятых огнем постаментов своихПоэты, мыслители, чтимые нами,—Высокие стражи бесчисленных книг.Где ты, поджигатель, бряцавший оружьем,Охваченный страхом трусливый злодей?Нет, ты не уйдешь! Мы тебя обнаружимВ проклятой фашистской берлоге твоей!День судный подходит. Мы круг свой замкнули.Ты явишься в суд, чтобы кару понестьЗа пушкинский лик, исковерканный пулей,За очи Тараса, сожженные здесь;За Гёте, которого свергли с позором,За муки Белинского, раны Франко,За темя Шекспира, пробитое вором,За то, что Гомер оскорблен глубоко.Безумец, глумясь у подножия статуй,Ты свой потерял человеческий вид.Забыл ты, что здесь, угрожая расплатой,Разгневанный воин на страже стоит.Перевод Н. Заболоцкого
