Они лежали много долгих дней, Пути назад отрезав за собою. Вползли в подвалы, врылись в грунт канав, Вжились в пробитые снарядами квартиры, И голубые падали мундиры, От пуль их метких падали стремглав; Щит миномета на обломки клали Для точности, для верности стрельбы И мину осторожно опускали В смертельный зев приподнятой трубы; И грозный хобот пушки длинношеей, Упрятанной в разбомбленный подвал, Броню у танка тут же разрывал, Уставясь на врага, как из траншеи, И лица стали тверже и худей, И взоры стали глубже и прекрасней, Спокойнее и смерти неподвластней, В тяжелом закаленные труде. Ночь прогрохочет. День осатанело Сверкнет и сникнет, быстрый, как разрыв. Слабеет тело, угасает тело, Но дух взмывает, плоть воспламенив Иссохли губы. Глотки — жестче жести, С натугой дышат спекшиеся рты, Но жар расплаты, жажда жаркой мести Сильнее самой тяжкой маеты. Они всё знали, жизнь и смерть измеря, И к новому тянулись бытию. И раненый хрипел: «Умру? Не верю! Я выживу. Я выстою. Убью». Последний хлеб. Кусок последний мяса. Приползши на командный пункт в ночи, Допытывались: «Есть боеприпасы?» И ни один не молвил: «Есть харчи?» Так ночи шли, и дни текли за днями, И крыс фашистских серые стада Стальными истреблялись западнями Людей, не отступавших никогда. Здесь удержаться! Нет дорог назад! Не сна, не хлеба — мин, гранат, патронов Бойцам твоих священных бастионов, Твоих развалин грозных, Сталинград! Они держались. Воздух пах, как порох, И воля заострилась словно штык. Там, на далеких на степных просторах, Был гром и гул. Он не смолкал, не тих. Он встал над смертью, воин Сталинграда, Поднявшись из развалин и щелей, Из хаоса, и сумрака, и смрада, Из-за откосов, рытвин, штабелей, Из чердаков, наполнившихся дымом, Из-за балконов, лестниц и колонн, Встал яростным и непреоборимым, Как мести дух, худой и черный, он. И, пересекши заводской поселок, Сквозь выжженные, срытые дворы Он вышел в степь и взвился на бугры Единым махом, как взметенный сполох. На фоне багровеющих высот, По оплетенным проволокой склонам, По берегам, пальбою опаленным, Шли с севера порядки наших рот. Он кинулся навстречу им. Полки Шли по фашистским трупам. Эхо клича, Отпрянувши от берегов реки, Раскатывалось, радость увелича. И бой затих. И вот они сошлись, Дивизии от севера и юга,— Ряды суровых, утомленных лиц,— Приветствуя величие друг друга. Кричали все. Тяжелыми руками Обхватывались накрест и рывком, Подбадривали добрыми словами, Делясь теплом, бинтом и табачком. Там бой пылал. Из погребов, на крыши Поднявшись, обхватив стволы дерев, Они глядели: зарево всё выше, Всё ярче блеск, всё гулче пушек рев. По Волге плыли взорванные льдины. Сугробы рдели от разрывов мин. Метелица отхлестывала спины, Туман и дым слились в раствор один. И вот однажды, в хмурых спозаранках, Когда бойцы в сердитой тишине Ползли под днище взорванного танка,—
