вживую город оказался совершенно другим. Абсолютно. Непередаваемо. Поразительно.

Дома, вполне обычные на экране компьютера, совершенно такие же, как и в любом другом городе, оказались серыми, потрескавшимися громадинами с зиявшими дырами крышами, пустыми окнами, оборванными водосточными трубами и распахнутыми настежь дверьми подъездов. Запустение и отпечаток угрюмой обреченности и покорности судьбе виднелись на каждом столбе, доме, даже простой уличной скамейке. Апофеоз человечества. Предтеча конца истории цивилизации.

Таксофонная будка осела на бок, криво торчала из образовавшейся прямо под ней мощной ловушки гравитационного типа, нечто вроде «плеши», но не она. Не бывает у этой мадамы такого пульсирующего сгустка воздуха над ней. То-то часть металлического каркаса так потекла, как парафин растопленной свечки, а потом причудливо застыла горбатым наслоением в зоне действия ловушки. Внутри до сих пор видел допотопный телефон с болтающейся на проводе черной трубкой.

Дальше было что-то вообще удивительное, отчего даже каменно — равнодушный Черт застыл на добрую минуту, растерянно начесывая затылок под шлемом. Мощный армейский грузовик «Урал» с затянутым тентом кузовом застыл посреди проспекта. Диво заключалось в том, что замер он в строго вертикальном — хоть отвесом замеряй — положении передним бампером вниз. А еще, как убедился воочию Эдик, присев на корточки и глянув вниз, не доставал металлической мордой своей до асфальта добрый десяток сантиметров. Будто кто-то подвесил машину массой в несколько тонн на невидимом тросе, и висит она так, родимая, уже бог знает сколько времени. И сколько еще так провисит? Год? Десять лет? Неделю? До ближайшего выброса?

Вокруг валялись десятки разнообразнейших, но не таких ценных, как насобирал Дима (сразу же отметивший все это великолепие) на поле чудес, артефактов. Сапог, конечно, ринулся их собирать, но получил жесткий тычок прикладом от Черта, сразу же безоговорочно занявшего главенствующее положение в отряде. «Брать только те, которые спасают от радиации! — дал приказ наемник. — На остальные пока плевать». Собранные «бирюльки» рассовали по карманам, чтобы держались поближе к телу. Журналисту, у которого было вообще минимум толкового снаряжения, вручили мягкий бесформенный ком, именуемый в просторечии «пузырь». Один из таких пузырей кто-то из ходоков припер ученым, и Сахаров установил, что он замечательно блокирует излучение путем создания вокруг носителя некоего облачка из неизвестных пока микроскопических частиц и, конечно, сам при этом со временем истаивает. Создавалось впечатление, что артефакт сам боится радиации и путем уменьшения самого себя обороняется от него, и, конечно, волей-неволей защищает своего хозяина.

«Пузырь» нашел Грач, заметив его в выложенном кирпичом углублении вокруг подвального окошка. Потом пришлось очень осторожно доставать находку сломанными прутиками, так как артефакт был скользким на ощупь и норовил свалиться вниз, в подвал дома, а выцарапывать его оттуда желающих бы не нашлось, так как оттуда пробивалось мертвенное свечение скопившегося там «студня». Сам же Грач уже насовал за пазуху несколько ярко-красных шариков, обнаруженных на месте бывшего большого «факела», оставившего отметину на тротуаре в виде выплавленного по кругу куска асфальта.

Вообще артефактов было довольно много, и пригодность для защиты от облучения проверяли по предложенной Эдиком методике: брали как эталон «фонящую» машину или просто металлоконструкцию, клали на нее находку и потом проверяли радиометром. Если фон исчезал или становился совсем ничтожным, значит, артефакт годился в дело. Правда, большинство «бирюлек» «фонили» сами, причем очень даже неслабо. От них сразу же избавлялись. Жадный Сапог сваливал все находки без разбора в одну кучку, чтобы, как пояснил, забрать на обратном пути. Спутники же только молча посмеивались над бывшим зэком, удивляясь его скаредности, граничащей с истерикой.

Дима же чувствовал себя очень тревожно. Несмотря на все самоувещевания, он никак не мог отделаться от ощущения сверлящего взгляда в спину, тяжелого, полного невыразимого укора, сожаления, горечи, боли и обиды. Вот только чего в нем не было — так это угрозы. Так смертельно раненый, уже не в силах подняться, но не потерявший доброты в своей душе человек смотрит в спины своих равнодушно уходящих товарищей, бросивших его в беде. Даже не спасающих — нет, это все равно бесполезно — а просто не сказавших ему прощального слова, не пожав холодеющую руку. И умирающий не желает им смерти и этой ледяной тоски. Он просто не понимает: за что? Наверное, это глядел своими бесчисленными провалами темных окон на нарушивших его покой людей покинутый город…

«Прости, — неслышно прошептал Дима в ответ на немой вопрос, — Мы не хотели обидеть тебя. Мы скоро уйдем, честное слово. Вот только соберем то, что нам надо. Не сердись. Наверное, мы и сами идем на смерть. У каждого из нас есть своя мечта, хотя, наверное, и не она даже, а просто ее заменитель. Суррогат мечты. Для этого мы и жили. Запомни наши лица. Скорее всего, ты их больше не увидишь».

Шухов подошел к углу дома, положил на него руку, замер так, прислушиваясь к молчанию каменной громадины. Никто из спутников не обращал на него внимания, и хорошо. Эти люди категорически не примут и не поймут сентиментальных порывов молодого ходока. Еще и посмеются, чего вовсе не хотелось бы.

Негромкое шелестящее урчание нарушило задумчивость человека. Дима поднял глаза и обмер. Слова сами собой застряли в горле, сердце, пришпоренное мощным выбросом адреналина, со скоростью инерционного насоса загоняло по венам вскипевшую кровь. Глаза готовы были выскочить из орбит от самого примитивного, черного, сводящего с ума ужаса.

Напротив Димы стоял Зверь. Чудовище выбрало себе место так, чтобы отгородиться от других углом дома и стеной разросшихся и превратившихся в настоящий лес тополей. Оно настолько поражало воображение, что Шухов и не подумал схватиться за висящий на плече автомат и полоснуть очередью. Чутье подсказывало: не поможет. Против ЭТОГО порождения Зоны выстоит только разве что танковая броня, и то далеко не факт.

Тварь стояла совершенно спокойно, наклонив к земле большую, похожую на змеиную и одновременно на кошачью голову, и лениво обмахивалось длинным хвостом. Внешне чудовище смахивало на выросшую до гипертрофированных размеров — в холке до плеча взрослому человеку — кошку антрацитово-черного цвета. Шкура, похожая на бархат, красиво переливалась, когда под ней бегали напоминающие баскетбольный мячи бугры мускулов. Приземистая, будто распластанная по земле фигура Зверя выражала почти недоступную человеческому пониманию, но от этого не менее страшную и прекрасную в одной форме грацию и идеальную биологическую геометрию. Лапы заканчивались длинными серповидными когтями, но, несмотря на них, тварь перемещалась абсолютно бесшумно. Как черный призрак. Треугольной формы челюсти сейчас были сомкнуты, отчего морда будто бы улыбалась, медового цвета глаза с вертикальным зрачком прямо, в упор рассматривали Шухова.

Зверь запомнил человека еще с того раза, когда он спал в строении в заброшенном колхозе. Лицо, фигура Шухова была для твари незнакомы, но его ментальный облик, аура намертво впечатались в фактически механическую память чудовища, записались на его «жесткий диск». Поэтому сейчас, встретившись нос к носу, Зверь моментально узнал старого знакомого. И молча изучал его, пользуясь замешательством потенциальной жертвы.

Но тварь не собиралась убивать человека. По крайней мере, пока он не проявляет агрессии, не пытается стрелять или совершать резкие движения. Чудовище было сыто, и потому атака, трата сил представлялась ему непрактичными. Тем более другая биопрограмма уже начинала срабатывать в мозгу создания. Человек прятал на своем теле Черный Кристалл. А значит, тот уже начинал проникать в тело носителя, отчего человек уже начинал эманировать лучами темноты, невидимо для окружающих, но прекрасно заметными для ментального взгляда Твари. Значит, у этого слабого и жалкого двуногого участь совершенно иная, чем у остальных его сородичей…

Зверь шевельнул головой, приподнял маленькие треугольные ушки, нацелил их на человека. Дима медленно протянул руку вперед:

— Здравствуй, — проговорил он, — Что тебе нужно от меня?

Чудовище, разумеется, не понимало слов, но интонацию, причем на глубоком уровне импульсов мозга человека оно считало прекрасно. Шевельнуло хвостом в ответ. Моргнуло глазами, напрягло биомеханические мускулы лап и тела… и прянуло в сторону, в тень между домами. Растворилось в закоулках пустых каменных громадин, как будто его вовсе и не было тут, в десятке метров от Димы. Причем сделало это настолько молниеносно и бесшумно, что Шухов даже не отследил взглядом сам момент перемещения. Черный призрак проскользнул — и нет его уже…

Ошеломленный Дима вернулся к своим спутникам. Он промолчал о встрече со страшным существом, и