Рожественский рассмеялся сухим отрывистым смехом, похожим на карканье.
– Здесь. Но мы не артурские самотопы. Ночь 27 января не повторятся, не на того напали. Комендоры будут дежурить при орудиях, вы лично проследите за этим,
– Слушаюсь! – вскочил флаг-капитан»
- Видите! – торжествующе сказал Рожественский, вскрыв следующий пакет.
– Маскируются под рыбаков?
– Именно! Но меня не проведешь!
Адмирал тяжело опустился в кресло и, поглаживая бороду, задумался. Клапье-де-Колонг затаил дыхание. Наконец Рожественский откинулся на спинку и, усмехнувшись, бросил:
– Хотят меня обмануть. Отлично. Только мы обманем их. Они будут искать мою эскадру на обычном пути – вдоль берега, я же пойду западнее, через Доггер-банку.
– Простите, ваше превосходительство, но ведь там очень много рыбацких судов. Все лоции рекомендуют избегать этого района.
– Именно! Что там еще?!
В двери возник вахтенный офицер.
– Господин адмирал, с броненосца «Наварин» сообщают, что замечен воздушный шар,
– Японцы! – рявкнул Рожественский. – Выследили таки! – Он на секунду задумался и решительно закончил:
– Эскадре сниматься с якоря немедленно!
– Но уголь... – начал было флаг-капитан.
Рожественский издал какой-то невнятный горловой звук, и Клапье-де-Колонга будто ветром вынесло в дверь...
Вот мы и подошли к развязке этой странной истории, через которую красной нитью проходят ложь и предательство. Как каинова печать они отмечают все действия «благородных» господ в золотых эполетах. Мораль, право... В их лексиконе нет таких слов. Водоизмещение, калибр орудий, дальность плавания – вот это они понимают. Привыкшие смотреть на мир сквозь перекрестия прицелов, они не могут представить себе другой картины. Кругозор их ограничен пределом дальнобойности орудий, все, что лежит вне этого круга для них не существует. Весь мир – огромная мишень, не более.
«Совесть моя – славная девушка, с которой я всегда превосходно договорюсь», – так заявил один из Первых лордов Адмиралтейства.{Уинстон Черчилль} Не все его предшественники питали пристрастие к звонким афоризмам, но все они действовали в соответствии с этим высказыванием.
Предать союзника – можно. Отправить на верную смерть собственных матросов – допустимо. Измена? Разве? Всего лишь точный, дальновидный хладнокровный расчет, отличный тактический маневр. А совесть... Ее не видно в мощную оптику корабельных дальномеров.
Участники этой драмы еще не знают, какую судьбу уготовали им господа адмиралы, они все на что- то надеются... Напрасно, фигуры расставлены, партия начинается, но победить в ней может только один игрок. А что до фигур... Кого они интересуют. Наоборот, чем больше жертв, тем красивее получается комбинация. Пешки, слоны, ладьи... Можно пожертвовать и ферзя, но это, конечно, только если сеть твер дая уверенность в успехе. А она есть.
Адмиралтейский гамбит
Вверх-вниз... Вверх-вниз... Вверх-вниз... Мостик миноносца то и дело взлетал вверх, когда очередная волна подхватывала корабль, и тут же стремительно проваливался вниз, отчего у людей, стоявших на мостике, возникало томительное ощущение падения, прерывавшееся, когда форштевень корабля с плеском врезался в подошву очередной волны. Вверх взлетал фонтан брызг, обрушивался на округлый полубак, и в эти мгновения миноносец напоминал довольно отдувающегося кита.
Рэй недовольно поежился и поднял воротник плаща. Стоявший рядом японец невозмутимо выплюнул размокшую папиросу и достал новую. Рэй немного завистливо посмотрел на него, но тут же под новой порцией воды, обдавшей мостик, кинулся на левое его крыло, пытаясь спастись от холодного душа, и столкнулся с поднимающимся по трапу Смитом.
– Простите, что беспокою вас, сэр, – обратился минный офицер к командиру, – но, может быть, дать ход? Корабль слишком бросает, люди начинают укачиваться.
– Ваши минеры укачиваются? – с искренним удивлением переспросил Рэй.
– Да, сэр.
– Очень жаль. У вас все?
Смит несколько секунд молча смотрел на командира, щека у него дернулась, но минный офицер сдержался и, козырнув, скатился по трапу вниз, в мокрую темноту. Рэй презрительно скривил губы. Укачиваются! Моряки, называется. И куда катится Королевский Флот? Он повернулся и невольно зажмурился – ветер швырнул ему в лицо пригоршню брызг. Капитан-лейтенант Ямамото достало новую папирусу. Рэй хмыкнул, глядя на него, и, облокотившись на поручни мостика, стал следить за мотающимся на волнах в полутора кабельтовых «Браво».
– Девятнадцать тридцать, – донесся вдруг до него голос Ямамото.
