собирается передавать меня английским властям...

– Да, верно. Тебя держат здесь потому, что я не могу подвергать опасности твою жизнь, – сказал Макс. – А Саксон поддерживает меня в этом. Мы пытались связаться с человеком, на которого я работал, но у нас ничего не вышло. Возможно, его уже нет в живых. И пока мы не решим, что делать дальше, ты будешь жить здесь. У нас надежная охрана и слуги, на них можно положиться. Это единственное место, где тебе ничто не угрожает.

Он добился от нее еще одной реакции. Не знай он ее так хорошо, он вряд ли заметил бы это тончайшее изменение в выражении ее лица.

Но он разглядел его. Она была оскорблена. И это здорово обрадовало его.

Однако с места она не сдвинулась, продолжая стоять у двери.

– Иначе говоря, – произнесла она с ледяным спокойствием, – вы при первой же возможности передадите меня вашему начальству.

– Нет, я не собираюсь передавать тебя никому. Раньше – да, собирался. Я забрал тебя из лечебницы именно с этим намерением, и даже потом... Черт возьми, Мари? Это длинная история, и мне трудно объясняться с тобой, когда ты стоишь у дверей!

– А не нужно ничего объяснять. Ашиана рассказала мне о том, как был уничтожен корабль вашего брата Джулиана. Я хорошо понимаю, что двигало вами, милорд. И я прошу не называть меня по имени.

– Хорошо, мадемуазель, – с горькой язвительностью ответил он. Намерение держаться спокойно и покладисто стремительно улетучивалось под натиском его темперамента. – Но раз уж вы пришли, и спешить нам с вами все равно некуда, то, может быть, вы найдете пять минут, чтобы выслушать меня? Если бы я хотел упрятать вас в тюрьму, то я сделал бы это в ту же секунду, как только мы оказались в Англии. Да и мои родные уже двадцать раз могли бы препроводить вас в Уайтхолл. Вы же умная женщина, мадемуазель, так что подумайте об этом.

Она молчала, очевидно последовав его совету.

Его сердце стучало так сильно, что он чувствовал легкое головокружение. Стремясь побороть охватившую его слабость, он снова попытался сесть, но ему удалось только подтянуть тело повыше, на подушки. Лишь один шанс, одно преимущество есть у него – и только сейчас он осознал его.

И шанс этот заключался в том, что она похожа на него. Сталкиваясь с проблемой, она взвешивает ее, исследует шаг за шагом, руководствуясь при этом логикой и здравым смыслом. Если предоставить ей достаточное количество фактов, причем фактов неопровержимых...

Тогда она поверит ему. Будет вынуждена поверить.

– Мари, я не шпион. Секретное ведомство обратилось ко мне из-за моих научных познаний и достижений в стрельбе. А также из-за Джулиана. Но я даже не был первым в списке кандидатов. Ничем подобным я прежде не занимался.

Она опять принялась осматривать комнату.

– Чудесно, – сказала она таким тоном, словно все это было ей безразлично.

Но надежда не оставляла его.

– Я пошел на это только из-за Джулиана. Я хотел спасти людей, хотел...

– Вы хотели отомстить.

Острая боль пронзила ему грудь, и спроси его, что вызвало эту боль – то ли его рана, то ли страдание, исказившее вдруг ее холодное лицо, – он навряд смог бы ответить.

Он закрыл глаза и признался:

– Да. Поначалу хотел. Единственное, что я знал о тебе, это то, что ты изобрела соединение и продала его французскому флоту. Я представлял тебя бессердечной, расчетливой торговкой, думающей только о наживе. Я считал тебя своим врагом. Думал, что буду ненавидеть тебя. И я пытался. Я изо всех сил старался вызвать в себе ненависть, но ты...

Его голос дрогнул. Он замолчал, не в силах говорить. Затем открыл глаза и, глядя на нее через комнату, продолжил:

– С самого начала я почувствовал в тебе что-то... нежное, мягкое, доброе. В душу мою закралось сомнение. Постепенно я начал понимать, что ты совсем не такая, какой мне описали тебя. И тогда я начал размышлять. И понял, что создать это оружие тебя вынудил брат...

– Что? Что ты говоришь? – Она изумленно смотрела на него.

– Я говорю, что по своей воле ты не стала бы работать над оружием, которое может унести тысячи людских жизней. Тебя принудил брат. Это он пошел на сделку с военными...

– Арман не принуждал меня! – гневно перебила она, отходя наконец от двери. – И я работала вовсе не над оружием. У меня и в мыслях не было этого. Я ни за что не стала бы работать над оружием. Ни за что. Даже под дулом пистоли. – Она резко остановилась, видимо, сообразив, что подошла к нему слишком близко. Их разделяло всего несколько шагов. – Похоже, милорд, вы не понимаете, что представляет из себя соединение, которое вы так жаждали получить. – Она помолчала, скрестив руки на груди. – Это удобрение.

– Что?

Он смотрел на нее, недоверчиво прищурившись.

– Удобрение! Я работала не над оружием, а над удобрением. Я хотела положить конец неурожаям в моей стране, покончить с голодом, спасти людей от смерти. Тысячи людей. Я не подозревала о разрушительных свойствах соединения до тех пор, пока оно не было испытано на полях. Результаты ужаснули меня. А что касается Армана, то он вовсе не искал встречи с военными. Он отправился в Версаль в надежде поправить финансовое положение нашей семьи. Когда они впервые обратились к нему, он даже не знал, кто они такие. Они, по всей видимости, прослышали о результатах полевых испытаний. Использовав образец удобрения, который он дал им, они потребовали еще. Они преследовали его, ворвались в наш дом. Мы пытались бежать, но...