это, а чье-то с одной стороны освещенное толстое круглое лицо, криво ухмыляющееся ему в спину.

Свиридов прошел два квартала, направился к первой попавшейся ему на глаза машине, это была темно-серая «Нива», и, чуть повозившись с замком, открыл дверцу и растянулся на переднем сиденье. Машина даже не стояла на сигнализации, так что вместо полминуты подготовка к угону заняла всего-навсего шесть или семь секунд. Свиридов прикрыл глаза и постарался расслабиться, потому что сковывающее руки и ноги напряжение никак не желало рассасываться. Перед глазами шли круги, как от брошенного в воду камня. А потом Владимир заставил себя увидеть примерный план виллы, обрисованный ему Бергом, и подумал, что, верно, еще никогда ему не приходилось входить в дело по информации, полученной таким прихотливым путем. Информации – не только на словах, но и закодированной в отпечатках пальцев руки Берга...

Влад вздохнул и стал выдирать стартер...

Через двадцать минут он уже подъехал к повороту на указанный Бергом элитный поселок, где располагалась вилла Боцмана. Свиридов хотел проникнуть на нее сегодня же, пока «дальним» неизвестно то, что произошло с Бергом и его людьми. Хотя, вне всякого сомнения, могли произойти и совершенно непредвиденные осложнения: ведь тело Берга непонятным образом исчезло. Или его кто-то подобрал, но кто?.. зачем? – или же, что куда маловероятнее, Берг неожиданно очнулся и ретировался, подобно тупым суперменам из американских фильмов, о чьи могучие головы разбиваются бетонные плиты, а сами они врезаются в асфальт этажа этак с семьдесят пятого, и ничего – нормально...

Свиридов глянул перед собой: дорога шла под уклон и втыкалась в шлагбаум, близ которого виднелась кирпичная кабинка со скупо светящимся единственным окном. «Нет, наверно, до него доезжать смысла не имеет», – подумал Владимир. Он бросил машину на обочине, а сам направился к кабинке и сумел даже осторожненько заглянуть внутрь. Массивный охранник листал журнал, на его лице были написаны апатия и непреодолимое желание уронить голову на глянцевые страницы и уснуть. Свиридов подумал, что не стоит его тревожить, и, беззвучно перемахнув через шлагбаум, направился в глубь поселка.

Впрочем, поселком это можно назвать с больной натяжкой: он мог различить только два-три громадных коттеджа, из одного раздавались веселые крики и музыка, голос Кадышевой выводил что-то про белую березку и про то, что «с безответным чувством очень трудно жить», над домом плавал светящийся вензель О.Е. Вовсе не вензель «Евгений Онегин», который выписывала на стекле пушкинская Татьяна, а – вспомнил Свиридов слова Берга – инициалы какого-то пивного короля города, который являлся ближайшим соседом Боцмана.

...Вилла крестного отца «дальних» возникла из тьмы внезапно: Влад думал, что два шара огня, выхватившихся из ночи из-за полосы аккуратно высаженных деревьев – придорожные фонари, не относящиеся конкретно к какому-то коттеджу, но оказалось, что он ошибся. Это были ворота Боцмановой виллы, в которые были вделаны упомянутые круглые фонари. Владимир подошел к ним и, подобрав с земли проволоку, бросил на прутья: ничего. Дело в том, что Берг упоминал о периодически пропускаемом сквозь ограду токе высокого напряжения. Его включали не всегда, потому что однажды образовался крупный скандал, когда сынок одного из владивостокских вице-губернаторов по пьяни перепутал дачи и полез через ограду боцмановского коттеджа, с которого его и сбросило ударом тока. Отпрыск чиновника умер от остановки сердца, и после этого в СМИ началась буча, и даже Боцман вынужден был к этому прислушаться и распорядился включать напряжение не так часто, как раньше.

В чем и убедился только что Влад Свиридов. Он перемахнул через ограду и направился к неосвещенному парадному входу. «Под наблюдением», – отметил для себя Влад, увидев глазок камеры. Оставалось надеяться на то, что он успеет проникнуть в дом раньше, чем охранник поднимет тревогу, если заметит на мониторе непонятную фигуру.

Слабо светилась панель кодового устройства, блокирующего двери. Свиридов набрал цифры кода, и на панели вспыхнул зеленоватый контур большой человеческой ладони. Влад, сжав зубы и сдерживая дрожь, вынул из пакета кисть Берга и с силой прижал к панели. Если Берг соврал или был неточен, то у Свиридова было мало шансов проникнуть внутрь. Он, собственно, и предпринял попытку действовать нахрапом только потому, что у него оказалось не так мало информации, как он того ожидал... да еще под непреодолимым воздействием мысли: делать то, что от него меньше всего ожидают. А можно согласиться с тем, что мало киллеров будут нагло ломиться в дом жертвы. Это или проявление высшего непрофессионализма, или – с точностью до наоборот.

Панель слабо замерцала, а потом что-то щелкнуло, и Влад, потянув на себя массивную литую ручку двери в виде бородатой головы, обнаружил, что огромная дверь открыта.

Свиридов уронил отрубленную кисть Берга в массивную бронзовую урну рядом с открытой дверью и шагнул в темное пространство – уже за дверью. Коварная дверь глухо щелкнула за спиной, и Влад, толкнув ее, убедился, что она закрылась. Свиридов попытался найти щеколду замка или что-то наподобие, что позволило бы ему повторно открыть дверь – в случае чего, вдруг придется поспешно уходить! – но ладонь ловила только беспощадно гладкий прохладный металл покрытия.

Дверь была заблокирована автоматически.

– Черт!.. – пробормотал Влад и, оставив попытки открыть дверь изнутри, глянул внутрь дома. Крылья длинного коридора словно чуть расширились, когда он коснулся пальцами стены. Влад пощупал под курткой пистолет, а потом, прислонившись спиной к внутренней стороне двери, вынул и снял его с предохранителя. Слух царапнул неясный шум, и Влад увидел, что в проеме коридора появилась темная фигура. Силуэт был неподвижен, человек, верно, вглядывался в темноту и, судя по всему, держал перед собой пистолет, которым он водил в темноте. Свиридова он видеть не мог, но ему было достаточно щелкнуть выключателем, чтобы коридор осветился. Влад прицелился в него из пистолета, предусмотрительно навинченный глушитель едва ли позволил бы выстрелу наделать шуму – но тут Свиридову пришло в голову, что охранник может быть полезен. Влад присел за массивную колонну и не стал стрелять в охранника, рассчитывая на то, что он приблизится к входной двери.

В этот момент тот произнес вполголоса и с полувопросительной-полуутвердительной интонацией:

– Берг?..

Свиридов ждал, пока тот приблизится. И приблизится ли? Да... так и произошло: застеленный мягкой ковровой дорожкой коридор скрадывал звуки шагов, но Владимир чувствовал, что охранник приближается к двери. Свиридов вовремя спрятался: охранник включил свет.

Охранник виллы приблизился настолько, что Свиридов почувствовал на коже его настороженное неровное дыхание.

– Чушь какая-то... показалось, – пробормотал охранник. – Кому в такое время... почему Берг?.. Сбой компа?

Он не успел договорить, потому что как раз в этот момент Владимир убрал пистолет и резко выбросил вперед руки, одной хватая охранника за шею, а второй зажимая рот. Тот вздрогнул всем телом и забился, как вытащенная на сушу рыба, но быстро почувствовал, что тот, кто напал на него из темноты неосвещенного коридора, – гораздо сильнее.

– Тихо, тихо! – выговорил Влад. – Спокойно, без шума!

Он оттолкнул охранника, и тот мягко упал на ковер. Свиридов прицелился в него из пистолета и проговорил:

– Боцман тут?

Тот хрипло ответил:

– А ты что, хотел поздравить его с днем защиты детей? Так он уже прошел, день-то этот.

– А ты у нас тут на должности штатного юмориста состоишь, что ли? – зло выговорил Свиридов. – Где Боцман?

– А если я тебе не отвечу, что мне будет? – ответил охранник, без малейшего страха щуря на Свиридова глаза. – Пристрелишь, что ли? Ну так стреляй, если сумел протащить свою задницу сюда, внутрь дома. Все равно ты не сможешь выйти обратно. Дверь-то ты открыл, а вот повторить то же самое изнутри уже не сможешь. Так что дождешься Грека, и тебя спокойно натянут так, что никакой проктолог не поможет. Ты, наверно, киллер? Ладно, каждый зарабатывает свой кусок хлеба по-своему. Честно говоря, я давно ожидал чего-то наподобие. Уж слишком Боцман разошелся.

– Я смотрю, ты парень подкованный, – сказал Свиридов. – В проктологии разбираешься. Своего босса обсуждаешь. Ладно, нечего мне с тобой разговаривать. Ты уж извини.