канализацией лаз. Орехов неотрывно смотрел в черную дыру, Юля Строгина нервно кусала губы. Снизу раздалось какое-то бормотание, потом выдох «ухх-х-х!!» – и из люка вдруг вынырнула голова Берга. Орехов даже вздрогнул всем телом, как увидел его. Он подхватил тело Берга под руки и помог выволочь из люка.

Сначала им показалось, Берг мертв. Но потом удалось перехватить тоненькую ниточку пульса, выяснилось, что Берг в забытьи. Юля поднесла к его лицу нашатырь, и тот зашевелился, к некоторому удивлению Орехова, который с ужаснувшей Строгину каменной сдержанностью осмотрел ужасные раны на теле Берга, а потом хладнокровно перехватил жгутом из аптечки кровоточащее запястье.

– Странно, что он до сих пор не умер, – сказал Орехов. – Лицо серое, потерял много крови, сломана нога и несколько ребер, как мне кажется... и – жив. Жив при этом. Берг... Берг, Валера... ты меня слышишь?

– Шу... шу-мит... – вытолкнули серые бескровные губы Берга. – Шу-ми...

– В ушах шумит? – угрюмо дополнил Орехов. – Еще бы не шумело. Ты столько крови потерял. Ладно... потом поговорим. Несите его в машину, сейчас закинем его в больницу, потому что пока «Скорая» приедет, он пять раз умрет!!

– Погоди, Дмитрич, – с трудом выговорил Берг, – не надо... погоди... в подъезде... между вторым и третьим... там...

– Что в подъезде? – Сердце Орехова, словно сжатое холодно-каменной рукой, дернулось.

– Там... пацаны. Их... они... Колоб.. Юра... китаец... он ни-ка-кой не китаец... это подстава... кил... лер...

Орехов, не дослушав Берга, опрометью бросился к подъезду, а Берг, не видя того, что Орехов уже не может слышать его, продолжал бормотать:

– Я сдал... сдал... конечно, подохну, и ты бы тоже подох, Орехов. Они... ничего... – Берг впал в забытье, и двое парней по кивку Юли Строгиной понесли его в машину.

...Вадим Орехов вышел из подъезда минуты через две. Юля стояла у палисада, куда упал Берг, и ждала его. Лицо Орехова было искажено такой злобой, что Юля неволько содрогнулась, смутно предположив, что же могло вызвать такую реакцию у обычно невозмутимого шефа «Грома». На скулах его закаменели желваки, глаза сощурились, взгляд проклюнулся блуждающий и дикий, мощные пальцы правой руки до судороги впились в запястье левой.

– Вадим? – нерешительно выговорила Строгина. – Что?..

Орехов смерил ее взглядом, на дне которого плавала мутная ненависть.

– Они там, ребята Берга, – после паузы отозвался он, садясь на лавочку. – Мертвые. Я не знаю, что за дьявол это сделал, но это... в общем, их убили голыми руками. Как... как щенков. Давно... давно мне такого видеть не приходилось. Да, Юля.

В этот момент к Орехову подбежал один из его подчиненных:

– Вадим Дмитриевич, Вадим Дмитрич... Берг...

Орехов вскочил и вонзил в того испепеляющий взгляд, дико заревел:

– Умер?

– Да нет... Он вас зовет...

– Почему еще не в больнице?!

– Он сказал, чтобы его никуда не везли, пока он вам не скажет. Никуда. Он просит быстрее, боится, что не успеет сказать, вот так.

Орехов бросился к машинам.

Берг лежал на заднем сиденье, положив голову на колени одного из людей Орехова. Глаза его были закрыты, но как только Вадим Дмитриевич ввалился в салон и шумно прикрыл за собой дверь, Берг, все так же не открывая глаз, с усилием выговорил:

– Видел?..

– Видел, – отозвался Грек. – Это как же... все сделал тот китаец? И не китаец это вовсе никакой был, да?

– Киллер, – отозвался Берг, – как с недомерками... Двое их было, один в подъезде... ждал... а тот, под китайца который, – вел. Киллер из центра... Юру убил голыми руками, а тот, второй, – Колоба замочил... за ноги и об бетон, как... кутенка. Я знаю... я их видел.

– Видел? Ты их знаешь... узнал? – взволнованно выговорил Орехов, а Юля Строгина добавила:

– Говори быстрее, Валера. Нужно ехать, а ты слабеешь, нельзя терять времени.

При ее словах жутковатая улыбка искривила губы умирающего «дальнего», и он произнес:

– Конечно, нельзя... вот ты же не потеряла времени даром, Юля. Сколько... сколько тебе заплатили?

Юля задохнулась от изумления, Орехов вонзил в лицо Берга недоуменный тревожный взгляд и, протянув руку, крепко сжал пальцы на запястье Юли:

– Валера... ты что? Она...

– Я видел этих двоих в ее машине вчера днем, – сказал Берг, вдруг открывая глаза. – Я их узнал. Бородатый и тот, второй... которых она везла из... из Кар-ма-нова. Это они... они.

– Берг, да что же ты такое говоришь! – возмутилась Юля. – Да как же ты... что же ты такое говоришь, а?

– Юля... только не надо... вот этого. Я говорю только то, что твердо... Тот, который пониже, в гриме был... китайца. Но я его узнал, а второй... и вовсе.

– Да он бредит! – тихо выговорила Юля. – Вадим, ты что, думаешь, я в самом деле... да зачем же мне подставлять собственных же товарищей?

Орехов, кажется, ее и не слушал. Он наклонился над Бергом и произнес:

– Ты уверен в том, что говоришь? Ты в ясном сознании?

– Пока да, – усмехнулся Берг, – только очень больно. Да, я в ясном... говорю, я узнал их. Тот, первый, без бороды... он шутил все время... шутник. А потом... потом отрезал мне руку. И второй, бородатый... руку...

– Руку? Руку... да, вижу! Видел. Но зачем он отрезал тебе руку? Не из... хулиганских же... побуждений? – запинаясь, выговорил Вадим Дмитриевич.

– Да нет... конечно, нет. Меня раскололи. Ты бы тоже раскололся, Вадим. А руку... чтобы получить доступ к коду боцмановской виллы.

– Так он что же... туда? – пробормотал Вадим Дмитриевич, не в силах удержаться от тихого стона отчаяния. – Как же... ты что, Берг... в самом деле... сдал, да? Ты слил информацию этому киллеру? Раскололся?

– Да, – ответил Берг.

Орехов долго смотрел на него, на его изуродованную руку, а потом вдруг наклонился вперед и, вытянув огромные свои клешни, вцепился ими в горло Берга:

– Сука-а... да ты хоть понимаешь, что ты сейчас тут прокаркал? Это же ко-нец... всем, понимаешь!!

Берг рыхло задергался, его стиснутое горло пошло волнами спазмов, и охранник, на коленях которого лежала голова раненого, перехватил руки Орехова со словами: «Да вы что, Вадим Дмитриевич!» – и стал разжимать их. Успел. Еще бы чуть-чуть, и Грек в озверении просто выжал бы остатки жизни из тела Берга, как выжимают воду из губки.

– Вадим, ты сошел с ума, – выговорила Юля.

Шеф «Грома» вонзил в нее горящий взгляд, словно желая развалить надвое, как ударом меча до седельной подушки, и прохрипел:

– А с тобой, Юлия Павловна... мы еще побеседуем! Наручники ей и в багажник!

– Вадик, да ты что... – начала было Юля, но Орехов схватил ее за волосы и выбросил из машины под ноги подбежавшим на шум амбалам:

– Па-ашла!!.

Боцман поднял на Свиридова глаза и захлебнулся от ужаса. Пульт аудиосистемы дрогнул в его руке, звук оборвался, а пульт выпал из пухлых пальцев паралитика. Палец же Влада уже