Но не в офисе же у себя Лаптев заставит меня дожидаться ареста.
Позвольте-ка! Но искать-то меня начнут дома. Больше негде! Значит, нужно срочно отправить меня домой. И Лаптев кинулся осуществлять эту идею.
Я чуть не рассмеялась, когда поняла, что совершенно точно угадала ход его мыслей.
– Ну вот и все, деточка! – оживленно сообщил мне Лаптев после некоторого размышления. – Порадовала ты еще раз меня, старика. Ты справилась просто отлично!
Теперь я уже понимала всю двусмысленность этих фраз, и у меня холодок прошел по позвоночнику от этого «вот и все».
– Ты, наверное, знаешь, как приятно получать деньги за честно выполненную работу. Но тебе вряд ли известно, как приятно платить за отлично выполненное задание. И поверь, мне сейчас очень приятно отсчитывать эти купюры и передавать их тебе.
Он передал мне небольшую пачку пятидесятидолларовых бумажек.
– У вас больше нет для меня сегодня поручений? – спросила я.
– Есть, – ответил он. – Но это скорее просьба, чем поручение. Я хочу, чтобы ближайшие два-три часа ты была у себя дома. И ждала моего звонка. Да и отдохнуть тебе нужно, хоть немного. Я как раз обдумываю еще одно, не менее конфиденциальное поручение... Надеюсь, с ним ты справишься так же легко...
– Если оно будет вами столь же щедро оплачено, я с удовольствием его выполню, – заверила я Лаптева на прощание.
На самом деле я очень многое отдала бы за то, чтобы не видеть больше никогда его мрачную физиономию и не слышать его голос, от которого у меня теперь мурашки по коже бегали...
По-моему, он ничего так и не заподозрил. По крайней мере, ни его слова, ни его поведение мне об этом ничего не сказали.
Конечно, я не поехала домой. Мы с Николаевым договорились встретиться после того, как провернем эту небольшую инсценировку его смерти. Прямо к Николаеву я от Лаптева и направилась.
Вход в «Рампу» был уже блокирован службой охраны, в здание никого не впускали и не выпускали из него, но меня тут же пропустили и в сопровождении двух крутых ребят с автоматами проводили в кабинет к Николаеву. Оказывается, ходить под охраной не так уж и приятно. У меня было такое чувство, будто я иду под конвоем, словно меня не охраняют, а сторожат, чтобы я не сбежала. Мерзкое, надо признаться, чувство...
Николаев, когда я к нему вошла, сидел в глубокой задумчивости. Выпятив нижнюю губу, он почесывал нос мизинцем. В кабинете ничего не изменилось, никаких следов борьбы я не заметила, в нем был прежний деловой порядок. Только бронзовая ваза стояла не на том месте, где была раньше.
Увидев меня, Николаев не улыбнулся, не встал, даже не пошевелился, голову в мою сторону не повернул. Он только спросил:
– Ну?
«Извозчик ты, а не губернатор!» – подумала я. Но ссориться с ним в мои планы сейчас не входило. Наверное, и он это понимал. Может быть, потому и вел себя так грубо... Ладно, я пока потерплю...
– Он поверил, – ответила я.
– Поверь и ты, что я тебе очень и очень благодарен за то, что ты для меня сегодня сделала, – все так же не двигаясь, начал Николаев...
Я слушала и недоумевала. Речь вроде бы шла о благодарности, но тон у него был какой-то угрожающий... Похоже, эта история только начинается. Сейчас и этому от меня что-нибудь понадобится. Какие-нибудь конфиденциальные поручения. Меня уже просто в дрожь бросало при одном слове «конфиденциальные»...
– Но, как ты сама прекрасно понимаешь, ты в этой игре всего лишь – пешка... Главные фигуры – я и Лаптев... Поэтому – сейчас ты мне все расскажешь. Все, что тебе известно об этом деле. Ответственность за развитие ситуации я с этого момента беру на себя. И я должен обладать всей информацией, чтобы принимать правильные решения... Надеюсь, я тебя убедил?
Убедил он меня или не убедил, это не имело сейчас никакого значения. Я была полностью в его руках. Ведь на кейсе действительно остались отпечатки моих пальцев. И для Николаева изобразить меня помощницей Долговязого ничего не стоило. И если он пока разговаривает со мной так... вежливо, что ли... значит, я ему все еще нужна для чего-то... Оказывается, правила игры для главных фигур существенно отличаются от правил игры для пешек.
Впрочем, что тут голову-то ломать! Я же единственный свидетель связи Лаптева с наемным убийцей. И пока я в руках у Николаева, Лаптев тоже в руках у него. Николаев все это быстро сообразил и сейчас хочет проверить, какие у него на руках козыри.
Но мне тоже из этой ситуации нужно выжать как можно больше. Отпустить меня он не согласится ни за что, можно даже не пробовать. Рассказать ему, как я работала на Лаптева, так или иначе придется, тем более что я и не знаю ничего толком...
А не устроить ли нам обмен информацией? Я ведь действительно мало что понимаю из того, что происходит вокруг меня и с моим участием. А это мне что-то очень не нравится...
– Я тебе, Юра, ничего рассказывать не буду, – тут же принялась я реализовывать эту свою идею, – пока ты не объяснишь мне, что вообще происходит. Зачем Лаптеву тебя убивать? Хочешь, чтобы я тебе рассказала – рассказывай сначала ты!..
Глава 19
Выслушав меня, Николаев усмехнулся:
– Ну, что ж! Изволь, я объясню. Хотя мотивы Лаптева настолько очевидны, что не догадаться о них может только человек, абсолютно не интересующийся нашей местной политикой...
Он наградил меня ироническим взглядом циничного искушенного политика.
– Если бы ты ею хоть чуть-чуть интересовалась, ты бы знала, что Лаптев сам рвется в губернаторы. Да-да, это в Арбатове известно практически всем. Кроме тебя, наверное... Он уже дважды выставлял свою кандидатуру и дважды проигрывал, с небольшим, впрочем, недобором голосов. Ему каждый раз не хватало каких-нибудь пяти тысяч голосов. Это так немного, что наверняка не отбило у него охоту попробовать еще раз. Несмотря на очень большие затраты, связанные с избирательной кампанией... Наш нынешний губернатор дышит на ладан. В политическом смысле. До следующих выборов осталось чуть меньше года. Тот, кто сейчас начнет активно действовать, кто громко заявит о себе, соберет все голоса сторонников нынешнего губернатора. Именно на это я и рассчитывал, когда объявил о своем участии в выборах. Я перетяну всех этих обманутых избирателей на свою сторону. И не беда, если я их обману еще раз. До выборов они об этом не догадаются. Все их голоса будут отданы за меня. Это хорошо понимает Лаптев. Ему не нужен на выборах такой сильный конкурент, как Юрий Николаев. Он мне проиграет. Без всякого сомнения. Сравни нас даже чисто внешне...
Николаев иронически хмыкнул.
– Как бы ни трудились над ним его имиджмейкеры, им ничего не удастся сделать с этой его мрачной, типично гангстерской, бандитской рожей. Он знает, что, если ничего не предпримет, следующим арбатовским губернатором буду я. И тут ему придет конец и как бизнесмену. Ведь он – мой конкурент. Уж я найду возможность прижать его экономически, в этом ты можешь быть уверена...
Он помолчал, потом спросил таким тоном, словно разговаривал с полной идиоткой:
– Я понятно для тебя все объяснил? Или повторить еще раз?
– Вполне достаточно, – я решила не обращать внимания на его сарказм. – Теперь я понимаю, почему Лаптев не воспользовался услугами наших местных арбатовских бандитов. Им вряд ли удалось бы сыграть роль, на которую он пригласил никому не известного у нас московского гастролера. На них подозрение пало бы в первую очередь. А так он спокойно подсовывает меня как исполнителя. Я, конечно, ничего не смогу объяснить убедительно. Он ото всего отказывается. И убийство повисает на мне...
– Но мне тоже не ясны некоторые моменты этой истории, – напомнил мне о нашем с ним договоре Николаев. – Теперь-то надеюсь, ты мне расскажешь, каким образом тебе стало известно о том, что этот длинный – киллер? Что он из Москвы? Что у него пистолет с глушителем? Что он собирается меня убить?
Я кивнула. Но вместо того, чтобы начать рассказывать, спросила:
– А кстати, где он сейчас?
