Пожалуй, моя последняя фраза подействовала на него больше всего.
– Ладно, – сказал он. – Что мы будем со всем этим делать?
...Меня просто поражают порой эти сверхделовые мужчины. Я не могу понять, что это у них – обычная тупость или высшее душевное безразличие ко всему на свете, кроме своих денег и своей жизни. Секунду назад он подозревал меня в том, что я работаю на его противника, который собирается его убить, и вот уже советуется со мной, как с надежным союзником!..
– Сейчас мы поговорим с этим типом, который сидит у меня в приемной!
Николаев, не дожидаясь моего мнения, решительно направился к столу с явным намерением вызвать охрану. Я едва успела вскочить со стула и ухватить его за руку, уже протянутую к кнопке вызова.
– Стой, ты!.. Не делай этого. Еще не известно, удастся ли твоим людям его взять. Он уже давно должен был насторожиться. Я слишком долго торчу у тебя в кабинете, даже учитывая тот вариант, что долговязому известно о нашем взаимном интересе друг к другу...
Николаев тут же посмотрел на меня весьма скептическим взглядом и даже, как мне показалось, с плохо скрытым презрением.
– Вот именно, Юра... – я дала ему понять, что не оставила его взгляд без внимания. – Ты действительно не похож на человека, который стал бы трахать любовницу у себя в кабинете. Поэтому я и говорю, что он уже насторожился... Но даже если твоим людям удастся его взять, рта он никогда не раскроет. И тебе не удастся подкопаться под Лаптева, который все это организовал... А пока Лаптев не обезврежен, ты ни в чем не можешь быть уверен. Если сегодня тебе удастся остаться в живых, то это не гарантия, что ты уцелеешь и завтра...
Николаев очень внимательно посмотрел на меня. Мне показалось, что он прочитал ту мою мысль, которая меня сейчас больше всего занимала.
– А если он поймет, что это ты ему помешала, – Николаев продолжал смотреть на меня все так же внимательно, – а он обязательно это поймет, потому что он человек очень умный... У тебя тогда вообще не будет никаких гарантий. Тебе останется только один выход – бежать куда глаза глядят, как можно дальше и быстрее. Если ты, конечно, хочешь остаться в живых.
– Наконец-то ты понял, насколько мне невыгодна твоя смерть... – вздохнула я.
Не знаю, что подумал Николаев по поводу моего вздоха, но я-то вздохнула, подумав о том, какими же тупыми бывают иногда мужчины...
– У тебя-то самой есть хоть какая-нибудь идея? – спросил Николаев после минутной паузы, в течение которой я хорошо чувствовала его растерянность.
«Да уж не то, что у тебя! – раздраженно подумала я. – „Охрану вызвать!“ – все твои идеи!»
– Лаптева можно прижать только в том случае, если он ничего не заподозрит и поверит, что его план полностью удался, – сказала я вслух. – То есть, что я убит? – задумчиво уточнил Николаев. – Как-то странно представлять себя мертвым... Непривычно как-то...
– А этого и не требуется, – он меня раздражал все больше. – Достаточно, если Лаптев в это поверит... Как только он поверит, он раскроет свои планы. Но они будут опираться на дезинформацию, которую мы сейчас ему организуем, поэтому тебе будет легко ее расстроить и заманить Лаптева в ловушку...
– Послушай...
Он подошел ко мне, взял пальцами за подбородок, провел рукой по шее...
– Чем мы только ни занимались с тобой на яхте, а вот в шахматы так и не сыграли... Я и не предполагал у тебя таких способностей...
– Я вовсе не умею играть в шахматы... – перебила я. – Даже правил не знаю. Знаю только, что там есть главные фигуры, ну и мелочь всякая, пешки.
– Я тебя научу, – многозначительно пообещал он. – Правила игры одинаковы для всех – и для главных фигур, и для пешек. И это главное, потому что они играют на одном поле... Мне нравится твой план. Мы подыграем Лаптеву. Все. Иди, докладывай ему, что задание выполнила... Что я мертв. А здесь я сам разберусь...
Как я и предполагала, Долговязый уже сильно нервничал и мерил приемную ногами. Едва только я начала открывать дверь, он ринулся в кабинет, чуть не сбив меня с ног. Конечно, я немного утрирую, и со стороны не особенно было заметно, как он очень спешил попасть в кабинет непосредственно после меня. Он чуть было не столкнулся со мной в двери, и его улыбка, которую видно было только мне и которая была адресована только мне, светилась откровенной злобой. От пылкой увлеченности мной, которую он недавно так активно, но слишком уж пошло изображал в приемной, не осталось даже легкого следа...
«Иди, голубчик! – мысленно я его напутствовала. – Там тебя встретят, как родного...»
Я знала, что за дверью кабинета стоит Николаев с занесенной над головой тяжелой металлической вазой, преподнесенной его фирме в качестве первого приза за победу в каком-то конкурсе рекламных агентств. Увесистая такая ваза, монолитная.
Долговязый буквально протиснулся мимо меня в кабинет. Я с беспокойством отметила, что правую руку он держал за бортом пиджака.
«Что, если Николаев с ним не справится?» – мелькнула у меня паническая мысль.
Дверь за долговязым закрылась. Никакого крика или выстрела, вообще никакого звука я не услышала. Но по приемной я шла на негнущихся, каких-то ватных ногах, практически не чувствуя их. И только подойдя уже к выходу в коридор, поняла, что все, слава богу, прошло благополучно. Долговязый не выскочил в коридор с испуганным истошным криком: «Задержите эту девушку!», или «Убийца!», или еще с каким-нибудь в этом роде...
Еще я успела услышать, как у секретарши раздался сигнал вызова внутренней связи и она, сняв трубку, сказала: «Да, Юрий Николаевич...»
Облегченно вздохнув, я вышла в коридор. Нужно было спешить к Лаптеву...
Глава 18
У Лаптева я была уже минут через десять. Как только я вошла к нему в кабинет, он посмотрел на меня с раздраженным недоумением и сразу же, ничего не спрашивая, не задавая никаких вопросов, потянулся за телефонной трубкой. Видно было, что он меня не ждал и мое появление его заметно напрягло.
Набрав номер и спросив Николаева, Лаптев выслушал ответ секретарши. Мне не было слышно, что она говорит, но я знала – ответ подсказывает ей сам Николаев. Не нужно обладать богатой фантазией, чтобы представить, что говорила секретарша. Наверняка она сообщила взволнованным голосом, что на президента фирмы совершено покушение и сейчас он находится в больнице. Если у вас срочное дело, обратитесь к помощнику такому-то...
Я внимательно следила за Лаптевым, пока он говорил с секретаршей. Когда он клал трубку, он был явно удовлетворен, хотя и не понимал пока, каким образом мне удалось уйти из приемной Николаева, ведь Долговязый, если я правильно поняла их план, должен был выстрелить, не дав мне сделать и трех шагов к выходу. Вероятно, вмешались какие-то обстоятельства и Долговязый на месте скорректировал свои действия. Но так или иначе, а дело сделано, это ему сейчас подтвердила секретарша. И Лаптев был удовлетворен. Настолько удовлетворен, что его вечно мрачную физиономию осветило какое-то странное подобие улыбки. Впечатление было жутковатое.
Он прекрасно знал, что никакая больница Николаеву уже не поможет, если только Долговязый сумел сделать хоть один выстрел. А судя по тому, что сообщила секретарша, он сумел. И сейчас дает показания милиции в качестве свидетеля. Поэтому Лаптев немного нервничал – Долговязый пока не мог ему сообщить, удачно ли прошло задуманное покушение на Николаева и почему он дал мне уйти из его офиса.
И Лаптев тоже решил внести коррективы в свой план.
Он-то уже думал, что не увидит меня больше, что на меня уже надели наручники и везут в следственное управление на допрос. А я почему-то вновь оказалась перед ним.
Со мной нужно было что-то решать. Пока милиция обнаружит на кейсе отпечатки пальцев, пока выяснит, что непосредственно перед убийством у Николаева побывала я, пока установят мою личность, пока начнут меня искать... Пройдет какое-то время, а меня нужно иметь где-то под рукой, чтобы быстренько навести на меня милицию.
Мне казалось, что я просто читаю его мысли!
