Визит к Надежде напоминал поход к стоматологу – неприятно, но надо.

А как еще легко и непринужденно оказаться у Барышева за семейным столом? Только через ближайшую подругу Ольги.

Таксист домчал Оксану до Надиного дома за двадцать минут. Москва кипела вокруг, пульсировала, дышала непривычно ритмично и часто, вызывая тоску и головную боль. Тонкая курточка не спасала от мороза, да и не мороз, скорее всего, был причиной ее озноба.

Она человек ниоткуда. И прибыла – в никуда.

Москва чужая. И Таиланд чужой. Никто не ждет ее ни там, ни здесь, и только убогая Ленка интересуется ее жизнью.

Семья – отец, мать, сестра – вычеркнула ее из своих рядов, столкнула со своей орбиты из-за некрасивой истории с наследством. А всего-то – она уговорила невменяемую бабушку написать ей дарственную на квартиру и загородный дом у знакомого нотариуса. Ее обвинили в мошенничестве и только при условии, что она перепишет квартиру, особняк и исчезнет, не подали заявление в милицию. На родную дочь. Сестру. Пусть подавятся трешкой в центре Саратова и домом за городом.

У нее будет все. И семейка прибежит руки ей целовать, чтобы простила…

Грозовская ждала ее на лестничной клетке. Гостеприимство решила продемонстрировать, что ли? На ней был салатного цвета брючный костюм с желтой молнией, мохнатые тапочки с заячьими мордами, а рыжую гриву удерживала заколка с розовыми висюльками-перьями.

Страшно даже представить, какой у нее муж. Хотя почему же… Муж просто слепой. И очень старый, раз вложил свои капиталы в такое… чудо с розовыми перьями.

Неприятно, но надо, вспомнила Оксана установку своего вынужденного визита и улыбнулась Надежде самой лучезарной улыбкой из своего арсенала.

– Привет! – Грозовская бросилась ей на шею, но, слава богу, не поцеловала устрашающе-яркими губами, а лишь на секунду прижалась щекой к щеке, защекотав розовым пером губы. – Представляешь, а я только что, ну, на днях прям, про тебя подумала!

– И что же ты про меня подумала?

Надя сграбастала ее в охапку и подтолкнула в просторный холл.

Ничего себе квартирка…

Оксана огляделась. Квадратов триста, не меньше, у нее глаз наметанный.

– Очень хорошо я про тебя подумала! – Надя достала из встроенного шкафа тапочки с медвежьими мордами и поставила перед Оксаной. – Вспоминала, как мы с Ольгой потерялись, а ты нас нашла. Давай повешу! – Она подхватила ее куртку и сунула в шкаф. – Ты тапочки надевай, надевай! Пол хоть и с подогревом, все равно ноги в тепле держать нужно!

Надо, приказала себе Оксана, всовывая ноги в безразмерные лохматые тапки, от одного вида которых захотелось сбежать.

– Ну, давай, проходи…

Все, чего так боялась Оксана, она получила сполна. Это был не поход к стоматологу. Это оказался визит к пьяному хирургу, который забыл, что на свете существует анестезия.

Потому что только под общей анестезией можно было ткнуть ее в бок и проорать в ухо:

– Садись! Ты чай будешь или кофе? У меня пирог есть сладкий!

– Нет, нет, спасибо, – пробормотала Оксана, присаживаясь на краешек стула так, словно собиралась вскочить и сбежать в любую секунду.

– Ой, да что ж это я! – Надя бросилась к плите, загремела кастрюлями. – Ты ж голодная, наверное! У меня борщ есть и котлеты. Я их сама делаю. Такие котлеты – ум отъешь!

– Надя! Не надо никаких котлет!

– Да ты их попробуй сначала, потом отказываться будешь! – Она достала из холодильника сковородку и бухнула ее на плиту.

Оксана представила, как будет давиться жирными жареными свиными котлетами, и почувствовала, что готова заплакать.

– Наденька! Не надо! – взмолилась она.

– А борща горяченького с мороза, а? Ты ж небось замерзла с непривычки-то…

– Надя! Я не голодна!

Надежда явно растерялась перед таким отпором.

– Ой, ну что за гость пошел! – по-бабьи всплеснула руками она. – Ладно, так чаю или кофе?

Оксана на секунду закрыла глаза. Неприятно, но надо… Не дай бог, еще сейчас престарелый муж ввалится, начнет знакомиться, предлагать выпить, заигрывать и шутить…

– Чашечку кофе, – улыбнулась она, встала и прошла в гостиную.

Здесь явно боролись вкусы двух разных людей. Надькино разухабисто-ярмарочное многоцветие в интерьере местами компенсировалось изысканно-сдержанными дорогими вещами.

Копеечная статуэтка пастушки и пастуха соседствовала с серебряным подсвечником тонкой работы, указывая на противоречие вкусов.

А муженек-то совсем не слепой, сделала вывод Оксана. Тогда почему рядом с его довольно тугим кошельком такая толстая рыжая деревенщина?

На столе лежали какие-то рисунки. Оксана от нечего делать стала перебирать их. Ничего интересного, какие-то вензеля и буквы – похоже на логотипы, только очень уж много и слишком разные.

– Ну, как тебе? – спросила Надежда, вкатывая в комнату сервировочный столик.

– А что это?

– Да я фирму открываю… – Надя, сдвинув эскизы, поставила перед Оксаной кофе в жуткой чашке с оранжевыми цветами и изысканную сахарницу темного стекла с металлом. – Это варианты логотипа, рекламные постеры, ну… и всякое такое, что полагается…

– Фирму? – Оксана не сдержала усмешки. – А ты серьезный человек, Надюша.

– А ты как думала! – Грозовская взяла свою чашку и прошлась вдоль стола, покачивая внушительным бюстом и розовыми перьями.

Кофе оказался хорошим. Того же класса, что стильные дорогие вещички в этом доме.

– А чем заниматься будет твоя фирма?

– Полы мыть, окна – уборка помещений.

– Понятно.

И как я сразу не догадалась, чуть не ляпнула Оксана.

– По-моему, ничего, – кивнула она на эскизы.

– А по-моему, не очень, – покачала перьями Надежда.

– Ну, я в этом мало что понимаю.

– А вот я как раз понимаю. Я ж в рекламном бизнесе работала. Нет, не то! – Надя взяла в руки эскизы. – Совсем не то! – Она веером бросила их на диван. – Я новые заказала. Ладно, ты мне лучше про себя расскажи. Ты по делу в Москве или так просто?

– Развеяться захотелось. Выдалась неделька свободная, решила слетать.

Оксана села в глубокое кожаное кресло и еще раз огляделась – да, бабла эта квартира стоит немереного… И квадратов здесь не триста, а все триста пятьдесят.

Ну ничего, если она выиграет главное сражение своей жизни, эта квартира покажется дешевым клоповником по сравнению с тем, что у нее будет.

– Ну и правильно! Правильно, что приехала! Новый год же! Неужели его под пальмами встречать? Это ж дикость какая-то!

Дикость – сидеть здесь и тебя слушать. Интересно, когда до нее дойдет, что нужно про Ольгу спросить?

Хлопнула входная дверь. Грозовская встрепенулась, тряхнула перьями.

– Димочка пришел! – восторженно сообщила она. – Димочка! Это ты?