– Это идея, – шепнула Ольга. – Будет что вспомнить.
– Я тебе и без погони экстрим организую. – Барышев положил на стол деньги, подхватил Ольгу на руки и понес к машине.
Официант, глядя им вслед, снова покачал головой – он как раз нес странной парочке десерт.
Перед Надей стоял трудный выбор – сделать логотипом своей фирмы красивый вензель, в контурах которого угадывался пылесос, или строгое пересечение букв Д и П – «Домашний Помощник».
Эскизов, предоставленных Димкой, было пять. Три она отмела сразу – слишком громоздкие и плохо запоминаются, – а теперь мучилась, выбирая из оставшихся двух.
Вензель или строгая лаконичность?
Вензель шикарнее, а пересечение букв – эффектно в своей простоте.
Надя взяла эскизы в обе руки и прошлась по комнате…
Ну, Димка, перестарался.
Мог бы и один эскиз организовать – мучайся теперь…
Как хочется вензель, но ведь потом она будет жалеть о буквах. А если буквы возьмет, по вензелю станет страдать. Она себя знает. Хоть бы мода какая была на эти логотипы, легче было бы выбирать… Кстати, надо у Ольги спросить, может, и есть такая мода?
Надя положила эскизы перед собой на стол и взяла телефон. Он зазвонил у нее в руке.
– Тьфу ты, кого еще принесло? – Она посмотрела на незнакомый номер. – Алле.
– Надя? – мягко спросил женский голос.
– Это я. А кто это?
– Это Оксана. Помнишь Таиланд?
– Ой, Оксана! Привет! Ты где? Ты откуда? – затараторила Надя, почувствовав вдруг радость оттого, что кусочек тайской жизни неожиданно ворвался в московские будни.
– Я в Москве, – сказала Оксана. – Хочешь, можем встретиться сегодня в городе, поболтать…
– Зачем в городе? Ко мне приезжай! Я совершенно свободна!
Надя посмотрела на эскизы и вдруг решила – оба возьму! У всех один логотип, а у нее будет два. И пусть только Димка скажет, что это неправильно! Она начальник, она и решает, что правильно, а что – нет…
– Записывай адрес! – произнесла она в трубку.
На том конце послышалась возня, отдаленный голос Оксаны сказал: «Дай ручку!» Наверное, она была не одна.
Продиктовав адрес, Надя пошла в кухню.
Надо пирог испечь, решила она. С брусникой и яблоками. Оксана такой экзотики сто лет, наверное, не ела.
С энтузиазмом замесив тесто, Надя обнаружила, что яблоки закончились и брусника тоже. В холодильнике нашлись только ананас, бананы, киви и авокадо.
– И здесь Таиланд, – вздохнула она. – Как будто не уезжала из сказки. Из сказки… Из сказки…
Она схватила телефон и набрала Грозовского.
– Димка! Мне новый логотип нужен! На рисунке восточная красавица – ну, с животом голым и с подносом, на котором фрукты… И название новое – «Сказки Шахерезады»!
– Ну, матушка, ты не заказчик, а тиран, – проворчал Димка.
– Сделаешь?
– А куда я денусь?! – заорал он. – Как будто у меня выбор есть…
Только перед Новым годом кружили такие ажурные снежинки, только перед Новым годом в воздухе парил запах счастья и праздника.
– Люблю зиму, – сказала Ольга, теснее прижимаясь к Сергею.
Они шли по заснеженному парку, и все вокруг было волшебным и нереальным – огромные ели, сугробы, а главное, уединение. В парке, кроме них, почему-то никого не оказалось.
Словно это не Москва. Словно другая галактика. Счастливый сон.
– Снегурочка моя, – Барышев остановился и поцеловал Ольгу в нос. – Холодно. Зимой-то!
– Зато красиво. Ну, посмотри, какая благородная строгость, – Ольга показала на занесенные снегом лавочки, на величественные ели, но Сергей не отвел от нее глаз, и это ее смутило – как прежде, когда она его немножко боялась. – Посмотри, Сереж, белый снег и темная зелень… Ни одного яркого, кричащего цвета, оттенка… Очень стильно.
– Ну, если с такой точки зрения, – улыбнулся Барышев.
– Нет, правда, над нашей зимой поработал очень талантливый художник.
– Я бы на его месте добавил в палитру чего-нибудь веселенького. Чего-нибудь такого, в цветочек, в горошек… или в барабанчиках.
– В барабанчиках?
– Когда я ходил в детский сад, я был отчаянно влюблен в одну девицу из старшей группы. Она носила платье в очень красивых барабанчиках. На редкость романтичный рисунок.
Барышев сказал это с таким серьезным видом, что Ольга даже заподозрила, что он не шутит.
– У тебя, значит, всегда был дурной вкус, – вздохнула она.
– Не знаю, не знаю… – У него в глазах наконец мелькнуло тщательно скрываемое веселье. – Никто на мой вкус не жаловался!
Они захохотали вместе, и так это было здорово – взявшись за руки, хохотать в безлюдном зимнем парке, под парящими в воздухе особенными новогодними кружевными снежинками, что Ольга подумала – стоило полгода страдать в Таиланде от безделья и зноя ради таких вот счастливых минут.
Она заметила неподалеку киоск.
– Ой, Сережа! Давай мороженое купим!
– Да ты что! – ужаснулся Барышев. – Какое мороженое, у меня зуб на зуб не попадает.
В подтверждение своих слов он вполне естественно задрожал и заклацал зубами.
– Ну купи, Сережа, купи… – прижалась к нему Ольга.
– Снегурочка, – проворчал Барышев, достал кошелек и повел ее к киоску.
Если купит эскимо – значит, трудных моментов в нашей жизни больше не будет, загадала Ольга. Если клубничное – рецидив возможен, но она теперь знает, как с ним бороться – прогулками в этом парке.
– Тебе эскимо или фруктовое? – спросил Сергей.
– Сам выбери.
Он купил и эскимо и фруктовое с кусочками ананаса…
Ольга засмеялась – на ананас она ничего не загадала, но тут же решила, что это к исполнению всех- всех желаний… Правда, желание было только одно – чтобы Сергей оставался таким всегда, даже если на работе у него все рухнет, развалится и взорвется.
Пришлось есть сразу с двух палочек – по очереди. Ольга измазала в мороженом нос, губы и подбородок, и чувствительность губ стала как после хорошей анестезии…
– Стой, – Сергей, обняв, остановил ее и извлек откуда-то из недр своего пальто большой клетчатый носовой платок. – Ты вся испачкалась! – Он вытер ей нос, губы, подбородок, забрал остатки мороженого и зашвырнул в сугроб – эскимо и счастливое, ананасное. – Все, больше вдали от крана с водой ничего есть не будешь!
– Хорошо. – Ольга с трудом справлялась с артикуляцией. Замороженные губы отказывались шевелиться, но она медленно и старательно выговорила длинную фразу: – Я буду теперь есть мороженое только в ванной комнате.
– Лучше уж просто сидя в ванне… – Поняв, в чем проблема, он согрел ей губы долгим поцелуем. Они целовались, пока их не замело снегом…
Ольга легонько постучала его по спине, стряхивая белые хлопья.
– Сереж, а Сереж!
– Что?
Он явно был недоволен прерванным поцелуем – хмурился и смотрел на ее губы.
– Ты такой зануда, Сереж.
– У тебя тоже тяжелый характер.
– А ты… ты… Ты мой самый любимый из всех зануд!
