В комнату заглянул…

Оксана от неожиданности поперхнулась кофе, потому что вместо престарелого «папика» на нее смотрел черноволосый высокий красавчик лет тридцати с небольшим.

– Это я, Надюш, я, – пробормотал он, отводя глаза от Оксаны. – Я на минутку. Мне еще в одно место заскочить надо, потом в агентство вернуться.

Вот зараза. Козел. Стопроцентный бабник, но от нее не впал в ступор, не оторопел, не потерял дар речи.

Любит, что ли, свою тетеху? Но этого быть не может… От него за километр несет грехом и соблазном.

– Добрый день, – улыбнулась Оксана красавцу своей самой соблазнительной улыбкой.

– Димочка, это Оксана. Помнишь, я тебе рассказывала?

– Помню, помню, – кивнул небрежно Димочка. – Очень приятно. Здравствуйте.

– Мне тоже. Я о вас много слышала.

Да мы с ним одного поля ягоды, догадалась Оксана. Он тоже привык, что от его неземной красоты впадают в ступор и теряют дар речи. Ну, ну…

Все понятно.

Надьку для семейной жизни он выбрал потому, что такая бесперспективная толстуха будет терпеть его измены. Его вольный образ жизни и холостяцкие привычки.

Бедная Грозовская.

Лучше бы у нее был престарелый папик, который ценил если уж не ее красоту, то хотя бы молодость.

– Не буду вам мешать, – Дима подошел к Наде, поцеловал в щеку, потрепал по спине и отхлебнул кофе из ее чашки. – Надюш, я сегодня поздно, не волнуйся.

Конечно, он сегодня поздно…

И завтра, и послезавтра. Ты, Грозовская, главное, не волнуйся. Хотя, по мне, так лучше бы ты извелась…

Думаешь, он на меня подчеркнуто не смотрит из-за того, что от тебя без ума?

Ну-ка, а если вот так…

Оксана уронила на пол сумочку-клатч и, наклонившись, потянулась за ней так, что высоко задралась юбка, а в декольте показалась грудь.

– Я ушел, – услышала она слова Димы, а когда поднялась, увидела его спину.

О его реакции на свои прелести можно было судить только по лицу Нади, а оно у нее… оказалось очень обеспокоенным.

Хлопнула входная дверь.

– Ну? Как тебе мой Димка? – стараясь казаться беспечной, спросила Грозовская.

– Очень… очень интересный мужчина, – сдержанно улыбнулась Оксана. Развлечение с мужем ей пришлось очень по вкусу. Хоть какой-то бонус за котлеты с борщом и эстетические страдания при виде розовых перьев, дешевых пастушек и расписных чашек.

– Понравился? – Грозовская не смогла скрыть тревоги, голос дрогнул, глаза скользнули по фигуре Оксаны – по высокой груди, тонкой талии, длинным ногам, которые не портили даже безобразные тапки.

– Очень, – подогрела ее тревогу Оксана, чувствуя, как адреналин разгоняет по жилам кровь.

– Да? Правда?! – Надежда попыталась изобразить безразличие, но в голосе послышалась плохо скрытая угроза. – Понравился, значит, очень…

Она побарабанила ногтями по столу и, уже не пытаясь казаться любезной, хмуро посмотрела на Оксану.

Оксана захохотала – давно она так не развлекалась.

– Замечательный у тебя Дима! И… не волнуйся, я таким мужчинам не нравлюсь. Это не мой тип.

– Ой, знаешь! Они все… типы! – Грозовская все еще хмурилась, и пальцы ее нервно теребили полу зеленого пиджака, но губы уже тронула улыбка, которую она не могла сдержать. – Да ты что думаешь, я всерьез, что ли?! – захохотала Надя.

– Так и я шучу!

– Это в каком смысле? – Надя перестала смеяться, лицо закаменело. Ее штормило, как истеричку со стажем, впрочем, она наверняка ею и была… С таким-то Димочкой.

Оксана встала и обняла Надю. Развлеклась, и хватит. В конце концов, не стоит забывать, что главная цель сражения – Барышев. А таких Димочек – миллионы. Дальше своего агентства он не прыгнет. Больше, чем на такую квартиру, не замахнется.

Среднестатистический мачо – неинтересно.

Получите его обратно, Надежда Батьковна, и распишитесь. Я сегодня добрая. Мне такие плейбойчики не нужны. Даже для коллекции.

Оксана прижалась щекой к плечу Нади.

– Боже мой! – пропела она. – Надя! Ты прелесть!.. А вообще, правильно. – Оксана стала серьезной и проникновенно заглянула ей в глаза… – Держи ухо востро, береги мужа! Хищниц вокруг пруд пруди!

Надька сразу расслабилась, расплылась, как квашня, в доверчивой детской улыбке.

– Ой, и не говори! На Димку все просто кидаются. Вот я и схожу с ума. Ой! Кофе остыл совсем. Сейчас я новый сварю.

– Нет, нет, не надо…

Как бы все по кругу ни завертелось – борщ, котлеты, скучные разговоры о фирме, которая моет полы и окна.

Оксане на глаза попалась фотография в рамке, где Надя и Ольга стояли в обнимку, и, чтобы перевести разговор в нужное русло, она взяла ее в руки.

– Ну а Ольга-то как поживает?

– Подожди… – выпучила глаза Грозовская, – а ты что, не звонила ей?!

– Нет. – Оксана поставила снимок на место. – Я потом, перед отъездом собиралась.

– Да ты что! – всплеснула Надя руками. – Ты что! Она же обидится!

– Да мне как-то не очень удобно, все-таки жена босса… – Оксана изобразила смущение. – Получится, что я навязываюсь.

– Интересные дела! – Надя куда-то сбегала и вернулась с телефонной трубкой. – Звони сейчас же! – приказала она.

– Нет, нет! Мне неудобно, нет!

Пусть потом рассказывает жене Барышева, как долго она уламывала Оксану связаться с Ольгой. Просто силой заставила.

– Ну, хорошо. Не звони, – вдруг легко согласилась Надя. – Я отвезу тебя к ней в гости. Неожиданно! Это же какой сюрприз будет!

Грозовская победно сверкнула глазами и решительно начала собираться – причесалась перед зеркалом, взяла сумку, бросила в нее мобильник, достала из шкафа сапоги.

– Ну, чего стоишь? – поторопила она Оксану. – Ты не представляешь, как Ольга обрадуется!

Оксана только сейчас заметила у нее на руке золотой браслет со знаком зодиака – Овном.

И хоть первая, вступительная часть сражения была легко и непринужденно выиграна, на душе появился горький осадок – эта рыжая деревенская деваха, подсмотрев, украла у нее фирменный знак. Маленькую изюминку, которую пришлось продать, чтобы приехать сюда.

Ничего, скоро у нее будет все. Первое, что она купит, – золотого скорпиона с бриллиантовыми глазами…

Оксана сняла дурацкие тапки и надела легкие полусапожки, которые, чудом сохранившись в Таиланде, дождались своего часа.

– Ты б еще в босоножках приехала, – проворчала Надежда и, порывшись в шкафу, достала песцовые унты. – Надевай!

– Я… нет, что ты…

– Надевай, я сказала, тут тебе не пляж с пальмами! Застудишь все, что можно.