убил? Кровавый след Старшей палочки тянется через многие страницы волшебной истории.

Гарри кинул взгляд на Гермиону. Та хмуро смотрела на Ксенофилиуса, но в спор не вступала.

— И где же, по вашему мнению, сейчас Старшая палочка? — поинтересовался Рон.

— Увы, кто знает? — ответил Ксенофилиус, не отрывая взора от окна. — Кто знает, где сокрыта Старшая палочка? След обрывается на Аркусе и Ливиусе. Кто может сказать, который из них на самом деле победил Локсиаса, и который забрал палочку? И кто потом одолел их? История, увы, не дает ответа.

Снова повисла пауза. Наконец Гермиона неловким голосом спросила:

— Мистер Лавгуд, имеет ли семейство Певерелл какое-либо отношение к Реликвиям Смерти?

Ксенофилиуса этот вопрос явно застал врасплох. В то же время в памяти Гарри что-то шевельнулось, но он не мог понять, что конкретно. Певерелл… он уже слышал когда-то это имя…

— Но вы меня обманывали, юная леди! — воскликнул Ксенофилиус, усаживаясь прямо и не сводя глаз с Гермионы. — Я думал, вы новичок в Поиске Реликвий! Многие из нас, Ищущих, верят, что Певереллы имеют огромное — огромное! — отношение к Реликвиям!

— А кто такие эти Певереллы? — спросил Рон.

— Это имя было на могиле со знаком, там, в Годриковой Лощине, — ответила Гермиона, по-прежнему глядя на Ксенофилиуса. — Игнотус Певерелл.

— Точно! — воскликнул Ксенофилиус, с педантичным видом подняв указательный палец. — Знак Реликвий Смерти на могиле Игнотуса дает нам окончательное доказательство!

— Доказательство чего? — спросил Рон.

— Того, что три брата из рассказа — это на самом деле были три брата Певерелла, Антиох, Камус и Игнотус! Что они были изначальными владельцами Реликвий!

Кинув очередной взгляд в окно, Ксенофилиус поднялся на ноги, подобрал поднос и направился к винтовой лестнице.

— Вы останетесь обедать? — крикнул он, спускаясь вниз. — Все обязательно просят наш рецепт супа из Пресноводных Плимпов.

— Не иначе как для того, чтобы показать в Департаменте отравлений в больнице св. Мунго, — пробурчал Рон себе под нос.

Гарри подождал, пока они не услышали, как Ксенофилиус ходит внизу по кухне, прежде чем заговорить.

— Что ты думаешь? — спросил он у Гермионы.

— Ох, Гарри, — устало ответила она, — это куча полнейшей ерунды. Не может быть, чтобы знак обозначал именно это. Это наверняка просто свихнувшееся прочтение. Какая потеря времени.

— Ну, это же тот самый тип, который подарил нам Складчаторогих Храпстеров, — хмыкнул Рон.

— Значит, ты тоже в это не веришь? — спросил у него Гарри.

— Неа. Эта байка — просто одна из тех, которые рассказывают детишкам, чтобы учить их, скажешь нет? «Не ищи себе неприятностей, не ввязывайся в драки, не связывайся с вещами, от которых лучше держаться подальше! Просто не высовывайся, делай свое дело, и все будет в порядке». Кстати сказать, — добавил Рон, — возможно, именно из-за этой истории грабовые палочки считаются несчастливыми.

— Это ты о чем?

— Одно из суеверий. «Ведьмы, рожденные в мае, выйдут за муглей». «Сглаз, наложенный в сумерках, сойдет в полночь». «Палочка из граба доведет до гроба». Ты наверняка их слышал. Они из моей мамы так и сыплются.

— Мы с Гарри выросли среди муглей, — напомнила ему Гермиона, — нас учили другим суевериям. — Она глубоко вздохнула, в то время как из кухни к ним поднялся какой-то довольно резкий аромат. Единственной положительной стороной ее раздражения Ксенофилиусом было то, что она явно забыла, что сердится на Рона. — Думаю, ты прав, это просто морализаторская байка, очевидно же, какой дар лучший, какой нужно выбрать…

Все трое произнесли одновременно: Гермиона — «плащ», Рон — «палочка», Гарри — «камень».

Они посмотрели друг на друга, одновременно весело и удивленно.

— Предполагается, что надо сказать «плащ», — заявил Рон Гермионе, — но тебе нет нужды быть невидимой, если у тебя палочка. Непобедимая волшебная палочка, Гермиона, ну же!

— У нас уже есть плащ-невидимка, — заметил Гарри.

— И он нам очень даже сильно помогал, на случай если ты не заметил! — воскликнула Гермиона. — В то время как палочка просто наверняка привлекала бы неприятности…

— …только если кричать о ней на каждом углу, — возразил Рон. — Только если ее обладатель настолько дебилен, что скачет повсюду, размахивает ей над головой и распевает: «у меня непобедимая палочка, давайте подходите, если думаете, что достаточно круты». А пока ты держишь хлебальник на замке…

— Да, но сможешь ли ты держать хлебальник на замке? — скептически произнесла Гермиона. — Знаешь, единственная правдивая вещь, которую он нам рассказал, — это что уже сотни лет ходит множество легенд о сверхмощных волшебных палочках.

— Правда ходят? — спросил Гарри.

Гермиона раздраженно посмотрела на него; выражение ее лица было столь хорошо им знакомо, что Гарри и Рон ухмыльнулись друг другу.

— Гробовая палочка,[80] Роковая палочка, они постоянно всплывают в истории под разными именами, как правило, ими владеют всякие Темные волшебники и жутко этим хвастаются. Профессор Биннс упоминал некоторые из них, но — ох, все это бред. Волшебные палочки сильны настолько, насколько сильны волшебники, которые их используют. Просто некоторые волшебники любят хвастаться, что их палочки больше и круче, чем у других людей.

— Но откуда ты знаешь, — не отставал Гарри, — что эти волшебные палочки — Гробовая палочка и Роковая — это не одна и та же волшебная палочка, время от времени всплывающая на поверхность под разными названиями?

— Что, и все они на самом деле Старшая палочка, созданная Смертью? — сказал Рон.

Гарри рассмеялся: странная идея, пришедшая ему в голову, была, в конце концов, просто нелепой. Его волшебная палочка, напомнил он себе, была из остролиста, не из граба, и сделана она была Олливандером, что бы там она ни сотворила в ту ночь, когда Волдеморт гнался за ним по небу. И если бы она была непобедимой, как бы она могла сломаться?

— Кстати, а почему ты выбрал бы камень? — поинтересовался Рон.

— Ну, если бы можно было возвращать людей из мертвых, мы могли бы сохранить Сириуса… Психоглазого… Дамблдора… моих родителей…

Ни Рон, ни Гермиона не улыбнулись.

— Но, согласно барду Бидлу, они бы не захотели вернуться, так ведь? — продолжил Гарри, размышляя о сказке, которую они только что услышали. — Не думаю, что существует куча других историй о камне, способном воскрешать мертвых, правда? — спросил он у Гермионы.

— Именно, — печально ответила она. — Вряд ли кто-нибудь, кроме мистера Лавгуда, способен убедить себя, что такое возможно. Бидл, вероятно, взял идею Философского камня; ну ты понял — вместо камня, делающего человека бессмертным, камень, возвращающий человеку жизнь.

Запах из кухни усиливался; чем-то он напоминал горящие подштанники. Гарри подивился, сможет ли он съесть хоть немного того, что готовил Ксенофилиус, чтобы не ранить его чувства.

— Хотя, что насчет плаща? — медленно проговорил Рон. — Ты не думаешь, что он прав? Я так привык к гарриному плащу и к тому, насколько он хорош, что никогда не задумывался. Я никогда не слышал о таких, как гаррин. Он никогда не отказывает. Нас ни разу под ним не заметили…

— Ну конечно нет — мы невидимы, когда мы под ним, Рон!

— Но все то, что он говорил о других плащах — а они ст?ят не сказать чтобы по нату за десяток — знаешь, это правда! Я раньше не обращал внимания, но я слышал всякое о чарах, выдыхающихся, когда плащ стареет, или о том, что в них образуются дырки от заклинаний. Плащ Гарри принадлежал еще его папе, так что он не сказать чтоб совсем новенький, верно, но тем не менее, он просто… отличный!