— Это кошка, — через одну или две секунды произнес Гарри, — или птица. Если бы это был Упивающийся Смертью, мы уже были бы мертвы. Но давай отсюда выберемся, и тогда снова сможем надеть плащ.

Пока они выбирались с кладбища, они постоянно оглядывались. Гарри, совсем не такой уверенный, каким он притворялся, когда успокаивал Гермиону, был рад добраться до ворот и скользкого тротуара. Они вновь накинули на себя плащ-невидимку. В баре было больше народу, чем раньше: множество голосов внутри него исполняли рождественский гимн, который они слышали, приближаясь к церкви. Какое-то мгновение Гарри рассматривал возможность предложить укрыться там, но, прежде чем он успел что-либо сказать, Гермиона прошептала: «пойдем туда» — и потянула его вглубь темной улицы, ведущей прочь из деревни в направлении, противоположном тому, откуда они пришли. Гарри различал то место, где кончались коттеджи и улочка уходила в открытое поле. Они шли так быстро, как только осмеливались, проходя мимо сверкающих разноцветными огнями окон, различая за занавесками темные силуэты новогодних елок.

— Как мы найдем дом Батильды? — спросила Гермиона, чуть дрожа и продолжая все время оглядываться через плечо. — Гарри? Как ты думаешь? Гарри?

Она потянула его за руку, но Гарри не обращал на это внимания. Он смотрел вперед, на темную массу, находящуюся в самом конце ряда домов. В следующее мгновение он прибавил ходу, таща за собой Гермиону; она слегка поскользнулась.

— Гарри…

— Смотри… смотри сюда, Гермиона…

— Я не… ох!

Гарри мог его видеть; чары Фиделиус, должно быть, умерли вместе с Джеймсом и Лили. Живая изгородь сильно разрослась за шестнадцать лет, прошедшие с того момента, как Хагрид забрал Гарри из обломков, разбросанных в высокой, по пояс, траве. Б?льшая часть коттеджа по-прежнему стояла, хотя и была полностью покрыта плющом и снегом, но правая часть верхнего этажа разлетелась вдребезги; именно там, не сомневался Гарри, проклятье ударило своего автора. Они с Гермионой стояли у ворот, глядя на руину, когда-то бывшую коттеджем, точно таким же, как тот, что стоял по соседству.

— Интересно, почему никто его за все это время не восстановил? — прошептала Гермиона.

— Может, его нельзя восстановить? — ответил Гарри. — Может, это как раны, нанесенные Темной магией, и отремонтировать разрушения невозможно?

Он извлек руку из-под плаща и ухватился за заснеженную, покрытую толстым слоем ржавчины створку ворот, не стремясь открыть ее, но просто желая прикоснуться к какой-нибудь части дома.

— Ты не собираешься идти внутрь? Он на вид ненадежный, он может — ой, Гарри, смотри!

Его касание ворот, похоже, произвело эффект. Перед ними из земли вырос знак, прямо сквозь переплетение крапивы и прочих сорняков, словно какой-то чудной быстрорастущий цветок. Золотыми буквами по дереву были выведены слова:

И повсюду вокруг этих аккуратно выведенных слов были надписи, добавленные другими ведьмами и волшебниками, приходившими сюда, чтобы увидеть то место, где избежал смерти Мальчик, Который Выжил. Одни просто подписались Вечнодействующими чернилами; другие вырезали свои инициалы в дереве; но некоторые оставили послания. Самые свежие из них, ярко сияющие поверх шестнадцатилетнего слоя граффити, были все похожи.

— Они не должны были писать на знаке! — недовольно воскликнула Гермиона.

Гарри, сияя, посмотрел на нее.

— Это здорово. Я рад, что они это сделали. Я…

Он оборвал фразу. Полностью закутанная фигура ковыляла по улочке в их направлении, отчетливо видимая в ярком свете отдаленной площади. Хотя это трудно было определить, но Гарри показалось, что это была женщина. Она двигалась очень медленно, возможно, опасаясь поскользнуться на снежном насте. Ее сгорбленность, ее полнота, ее шарканье создавали впечатление чрезвычайной дряхлости. Они молча следили за ее приближением. Гарри ждал, не свернет ли она в один из коттеджей, мимо которых проходила, но инстинкт подсказывал ему, что нет, не свернет. Наконец она остановилась в нескольких ярдах от них, но ничего не делала — просто стояла к ним лицом прямо посреди заледенелой дороги.

Гермиона ущипнула Гарри за руку, но это было лишним. Шансов на то, что эта женщина была муглем, практически не было: она стояла, взирая на дом, который оставался бы для нее невидимым, если бы она не была ведьмой. Однако, даже допуская, что она действительно была ведьмой, поведение ее было странным — выйти из дома в такую холодную ночь, просто чтобы посмотреть на старые руины. В то же время, по всем законам нормальной магии их с Гермионой она вообще не должна была видеть. И тем не менее, Гарри испытывал странное чувство, что она знает — и что они здесь, и кто они такие. И как только он пришел к этому непростому выводу, она подняла руку в перчатке и поманила их к себе.

Гермиона придвинулась к нему под плащом, прижав свою руку к его.

— Откуда она знает?

Он покачал головой. Женщина вновь поманила их, на этот раз более энергично. Гарри приходило в голову много резонов не последовать призыву, но подозрения о личности этой женщины росли в нем с каждой секундой, что они стояли лицом друг к другу посреди пустой улицы.

Возможно ли, что она ждала их все эти долгие месяцы? Что Дамблдор велел ей ждать и сказал, что Гарри в конце концов придет? Могло ли так быть, что это она двигалась в тени кладбища, а потом проследовала за ними в это место? Даже то, что она чувствовала их, предполагало некоторые дамблдороподобные способности, с которыми он никогда раньше не встречался.

Наконец Гарри заговорил, заставив Гермиону ахнуть и подскочить на месте.

— Вы Батильда?

Закутанная фигура кивнула и снова поманила их рукой.

Под плащом Гарри и Гермиона посмотрели друг на друга. Гарри поднял брови; Гермиона ответила слабым нервным кивком.

Они двинулись навстречу женщине, и она тотчас отвернулась и заковыляла обратно по дороге, по которой они сюда пришли. Проведя их мимо нескольких домов, она наконец свернула в ворота. Они прошли за ней по тропе сквозь сад, почти такой же заросший, как тот, из которого они только что вышли. Поковырявшись немного с ключами у входной двери, она открыла ее и сделала шаг назад, чтобы дать им пройти.

От нее плохо пахло, а может, от дома: Гарри сморщил нос, когда они осторожно прошли мимо нее и стянули с себя плащ. Теперь, когда Гарри был рядом с ней, он осознал, какой маленькой она была; согнутая возрастом, она едва доставала ему до груди. Она затворила за ними дверь; голубоватые с пигментными пятнами костяшки ее пальцев были видны на фоне облупившейся краски. Затем она повернулась и впилась взглядом в гаррино лицо. Ее глаза были набухшими от катаракт и утопали в складках полупрозрачной кожи, и все ее лицо было покрыто пятнышками от лопнувших кровеносных сосудов и родинками. Он подивился, может ли она вообще его разглядеть; впрочем, если и могла, то перед ней стоял всего лишь плешивый мугль, чью внешность он украл.

Отчетливый запах старости, пыли, грязной одежды и несвежей еды усилился, когда она размотала поеденную молью черную шаль, обнажив голову, покрытую редкими белыми волосами, через которые